сыновей, и мечтали о том, чтобы дочери были счастливыми. И если казакам были суждено идти на смертный бой, станица не бросала его семью на произвол судьбы». Я смотрю на него и понять не могу, о чем он речь ведет. Малой еще был, ума не было. А батько видит мое недоумение, усмехнулся и говорит: «Сынок, знаешь, что поистине в рай входят бесплатно, а вход в aд платный, а иногда и дорогостоящий». «Как это, батько?» – спрашиваю. А он продолжает: «Да, Миколка, жар ада стоит дорого. Кто играет в азартные игры – платит. Кто употребляет алкоголь без меры или с девками шляется – платит. А рай, сынок, даром: молишься даром; держишь пост даром; делаешь угодное Господу даром. Отвернуться от соблазна и греха, боясь Бога, тоже ничего не стоит… Зачем же платить за ад, когда можно получить рай даром?!» А я смотрю на него, но так до конца и не могу понять смысл сказанного. И лишь спустя годы я понял слова батьки моего. Ведь мы грехи эти как какое сокровище собираем на жизненном своем пути. По карманам распихиваем и расстаться с ними боимся. Вот ты, Ваня, давненько на исповеди был? Причащался Святых Тайн давно? Вот и я так же. Не далеко от тебя ушел. А ведь за ступеньки лестницы в рай мы платим своими грехами, оставляя их в святой почве исповеди. И чем чаще мы исповедью избавляемся от этого «сокровища», тем карманы наши пустее и тем легче со ступеньки на ступеньку переходить.
– Что-то я за тобой раньше не замечал таланта проповедовать, господин казак, – усмехнулся Суздалев. Доброе расположение духа от общения с другом возвращалось к нему. – Неужто готовишься в тюремные попы податься?!
Граф коротко засмеялся, но тут же схватился за бок. Сломанные ребра давали о себе знать.
– Попы не попы, а иной раз о серьезном подумать не помешает, – отозвался Микола. – Отрезвляет, знаешь ли. А ты…
Билый не договорил. Дверь в лазарет отворилась, и на пороге показался начальник тюрьмы. Егорыч – охранник, следивший за разговором Суздалева и Билого, вытянулся в струнку. Начальник грозно зыркнул на подчиненного. Тот смотрел куда-то мимо, казалось, сквозь стену.
Микола нехотя поднялся, Суздалев смог лишь сесть на край нар.
– Вы тоже здесь, – произнес начальник надменным голосом, обращаясь к казаку. – Тем лучше.
По спине Билого пробежался холодок. «Не нравится мне это “тем лучше”. Да и ухмыляется как-то этот цепной пес криво. Не к добру».
– По вашему распоряжению, – вставил на всякий случай Егорыч.
– Да знаю, знаю, – отмахнулся начальник, как от назойливой мухи. И, поочередно переводя взгляд с казака на графа, произнес. – Ну-с, господа хорошие, раз уж так вышло, что вы оба присутствуете здесь, то я смогу сэкономить свое время и донести до вас некий указ. Велено принять к исполнению незамедлительно.
Билый внутренне напрягся, предвкушая недоброе. Суздалев, превозмогая тупую боль в груди, встал с нар и выпрямился.
Начальник неторопливо взял картонную папку с указом в обе руки и, раскрыв ее, начал читать: «Божией милостию, Мы… в преддверие… заменить тюремное заключение бывшему капитану, графу Суздалеву Ивану Максимовичу и бывшему подъесаулу Билому Николаю Ивановичу… учитывая прежние заслуги перед государством Российским, направить унтер-офицера Суздалева и урядника Билого… на Кавзказ… Подпись, вензель, число».
Напряжение, сковавшее мысли обоих заключенных, теперь уже бывших, впрочем как и бывших офицеров, сошло на нет. Билый с Суздалевым, пытаясь до конца понять, что произошло, не верили своим ушам. Амнистия! Снова на поле боя! Пусть и разжалованными, пусть не офицерами, но снова там, где горячо, там, где отвага и честь – не пустой звук. «Слава Богу!» – вырвалось у обоих.
– Когда можно покинуть ваше гостеприимное заведение? – с долей ехидства спросил Билый начальника тюрьмы.
– Указ вы заслушали. Формальности все выполнены. Я более вас не задерживаю, – голос начальника прозвучал спокойно и ровно, с долей некоторого равнодушия. «Катитесь вы отсюда, мне спокойнее, да и вам радостно». Начальник удивился сам себе. Злобы, которой он захлебывался после неудачного побега Суздалева к этим двум заключенным, сейчас он не испытывал. Им овладело полное безразличие к их дальнейшей судьбе. Единственным желанием начальника сейчас было то, чтобы эти двое как можно скорее покинули стены форта. Так будет спокойнее. Начальник собрался было уходить, в двери лазарета вошел Степка-охранник.
– Ваше благородие, – Билый незаметно усмехнулся, – доктор прибыл, – отчеканил Степка.
– Доктор? – переспросил начальник и, вспомнив о причине приезда доктора, добавил: – Ах да. Разумеется. Заклю… Суздалев, вам, кажется, необходимо, как это называется, снять швы. По этой самой причине доктор Вунш, если не ошибаюсь, вновь посетил наше заведение. Зови, – повернулся он к Степке. – А с вами, господа, разрешите попрощаться. Хотя кто знает, может, еще увидимся. Кстати, если угодно, то после процедуры я разрешаю вам обоим воспользоваться баркасом, на котором прибыл доктор. Думаю, он не откажет сим, уже свободным, господам в помощи и любезно согласится взять вас с собой в столицу.
Начальник криво улыбнулся и вышел в тюремный коридор. Почти сразу же в камеру влетел запыхавшийся доктор. Он торопился, так как сегодня обещал своей Лизхен сходить с ней в театр. Давали «Страдания юного Вертера» Гете, да еще и на немецком языке. Такое пропустить Франц Каспарович себе позволить никак не мог, посему наскоро осмотрел рану на ноге Суздалева, убедился, что воспалительного процесса нет. Быстро снял швы и наложил чистую повязку.
– Я осведомлен, господа, – обратился он к Миколе и Ване, – что вас освободили и вы намерены немедля вернуться в столицу?
– Мы были бы вам признательны, господин доктор, – ответил Суздалев. – Хотелось бы как можно скорее покинуть эти стены.
– Понимаю, – многозначительно сказал эскулап. – Что ж, даю вам полчаса на сборы. Жду вас внизу, во дворе.
– Увольте, доктор, – улыбнувшись, ответил Микола. – Какие сборы. Все вещи, что мы имеем, все при нас. Можем отправляться сейчас же вместе с вами.
Доктор пожал плечами:
– Что ж, извольте. Буду рад такой компании.
Все трое спустились по знакомой лестнице в тюремный двор и, соблюдя все формальности, через полчаса уже плыли на просторном баркасе в направлении бухты, откуда более полугода назад Суздалева и Билого, приговоренных к тюремному заключению, везли в форт.
Глава 20
Почти всю дорогу молчали. Неспокойное море мирно качало баркас. Чайки, пронзительно крича, кружились рядом – доктор, забавляясь и скрадывая утомительное плаванье, время от времени кормил их кусочками хлеба. Птицы ловили подброшенное вверх угощение и дрались за каждую краюху.
Каждый думал о своем. Суздалев переживал, вновь погрузился в мысли о произошедшем с ним.
