жизнь с Чжуаньцзэ, она собственноручно подписала себе приговор.
Удивительная, с какой стороны ни в взгляни, и заслуживающая уважения женщина, в конечном итоге, казалось, была рождена для того, чтобы дать жизнь Тяньшу. Она умерла, похоронив вместе с собой тысячи неосуществлённых возможностей, а её прославленный сын никогда не думал о ней. Именно это и злило Лу Цайхуа.
— Вообще-то, — поспешил оправдать своего наставника Чэньсин. — О ней ему никто не рассказывал.
В ответ Цайхуа закатила глаза. Но стоило слегка приподнять голову к небу, как по позвоночнику пробежал холодок. Будто бы обескровленная, половина небесного купола приобрела мертвенно-бледный оттенок, и края облаков чуть заметно подкрасились розовым. Вот-вот наступит закат!
Словно прочитав её мысли, Чэньсин запрыгнул на меч, легко поднял Цайхуа и опустил перед собой.
— Если опоздаем, Чжао в порошок нас сотрёт, — предупредил юноша её возмущения.
Однако Лу Цайхуа всё же выразила своё недовольство. Для вида. С силой наступила Чэньсину на ногу, чтобы запомнил, как следует: так просто хорошего отношения он от неё не добьётся. И хотя Цайхуа уже к нему относилась, как к другу, показывать это она не желала. Даже если он весьма неплохой человек. Даже если ей нравится ощущать тёплые ладони Чэньсина на своей талии.
Чёрный клинок вмиг взмыл к облакам, расстелившимся над землёй разрозненными лоскутами. Порывы холодного ветра нещадно били в лицо, заставляя крепко зажмуриваться, трепали одежды, грозя изорвать их в мелкие клочья. Но как бы сильно они ни препятствовали двум просветлённым, меч неуклонно продолжал свой полёт к горе Лунхушань.
Земля, укрытая бархатом зелени, домишки, размером с человеческий ноготь, тончайшие нити дорог — в масштабах целого мира всё потеряло свой прежний смысл. То, что когда-то казалось большим и значительным, теперь слилось с окружением в сплошной разноцветный ковёр, покрылось туманом забвения.
Есть лишь бескрайнее небо да эта гора, подобная огромному спящему зверю. Лента реки огибает её скалистые пики, тысячелетние сосны насыщают воздух запахом хвои и неизменно над хижинами просветлённых возвышается пагода. Меж горных ущелий разливается аромат бесконечности. Стоит насладиться им раз, и суетные мысли навсегда покинут сознание, а сердце заполнит величие первозданной природы. Такова атмосфера горы Лунхушань, забирающей все прежние смыслы, но взамен отдающей нечто более ценное — ощущение бытия.
Просветлённые приближались к реке, когда Чэньсин почувствовал неладное. Спина покрылась мурашками, и в то же мгновение откуда-то сбоку раздался едва различимый угрожающий свист.
Всё, что Чэньсин успел сделать, — столкнуть Цайхуа с лезвия и прыгнуть в противоположную сторону. Миг промедления одному из них стоил бы жизни.
Цайхуа, с ностальгией разглядывавшая знакомые виды, не поняла, что случилось. Опора внезапно ушла из-под ног, небо с землёй поменялись местами и вскоре тело обожгло резкой болью. Какое-то время девушка не то что не могла выразить своё негодование, — ей попросту не удавалось дышать. А когда лёгкие наконец-то заполнились воздухом, и тьма перед глазами рассеялась, всё стало ясно.
В нескольких чжанах от неё и Чэньсина в землю вонзилась стрела. С точно таким же золотым оперением, что и в день итоговых испытаний на горе Тайшань.
Владелец стрелы не заставил себя долго ждать. Заведя руки за спину, с притворной улыбкой на холёном лице, к Лу Цайхуа подошёл глава школы Ли. Неторопливо, как хищник, уверенный в том, что жертве уже не спастись.
— Вот так значит новенькие выражают почтение, — бесцветным голосом произнёс Лунху Ифэй. — Пропускают собрание и вынуждают главу явиться к ним лично.
— Я вас не просила являться, — огрызнулась Лу Цайхуа.
Тело всё ещё ныло после падения, да и настроение оставляло желать лучшего. Во-первых, несмотря на то, что Чэньсин действовал из благих побуждений, оказаться расплющенной на земле было не слишком приятно, а во-вторых, попытки Лунху Ифэя доставить ей неприятности начинали порядком раздражать просветлённую. В конце-то концов, что ему надо?!
Девушка встала и, отряхнув от пыли одежду, с вызовом посмотрела на главу школы Ли.
Мужчина усмехнулся. Взгляд глаз с чуть приподнятыми вверх уголками заледенел окончательно.
— Просила или нет, но тебе нужно сразиться со мной. Так велит правило школы.
— Какое ещё правило?! — наконец подал голос Чэньсин.
Шестое чувство подсказывало: ситуация ухудшается, и если не попытаться сделать что-то сейчас, потом может быть поздно.
Хотя Чэньсин и успел сгруппироваться во время падения, прыгать с такой высоты ему не приходилось ни разу, а потому он очень некстати подвернул левую ногу. Если бы не цингун, которым он овладел в совершенстве, всё бы закончилось переломом. И пусть просветлённый его избежал, из-за режущей боли он не смог сразу подняться и помочь Цайхуа.
Однако, когда над той нависла угроза в лице непредсказуемого Лунху Ифэя, Чэньсин побежал к ней без промедлений. Лишь бы быть рядом, а дальше уж будет, что будет.
— Новое правило, — Ифэй резко достал из ножен оружие, отправляя его в бесшумный полёт. — И только попробуй вмешаться.
Меч главы школы, вонзившись в землю на треть, угрожающе преградил юноше путь, и тому не оставалось ничего, кроме как отступить. Сколь сильно бы его ни сжигало пламя тревоги, в настоящий момент ему отводилась лишь роль наблюдателя.
Тем временем Лунху Ифэй растянул губы в присущей ему гадкой ухмылке и обратился к просветлённой:
— К обучению допускаются те, кто смогут выдержать шесть моих ударов.
Ну разумеется, ведь тех, кто не выдержит, ждёт быстрая смерть!
Ещё не до конца осознавая, что именно происходит, Цайхуа заняла боевую позицию. Аура главы школы Ли обладала подавляющей мощью, и как бы ни силилась девушка выдавить из себя хоть каплю уверенности, всё было тщетно.
Она могла злиться, каждой клеточкой тела его ненавидеть и представлять, как втаптывает гордость этого человека в болотную грязь. Но, оказавшись с ним один на один, Цайхуа поняла, что не сможет воплотить в жизнь ни одну из фантазий. И вовсе не потому, что ей не хватает духа на это. Просто по сравнению с ним она действительно слишком слаба.
Осознание собственной слабости перед лицом просветлённого, за плечами которого имеется свыше тридцати лет опыта ведения боя, ударило Лу Цайхуа намного сильнее, чем последовавшая следом атака. Кулак Лунху Ифэя прилетел ей прямо живот, вынуждая согнуться почти пополам.
Кончики пальцев заледенели от страха, ноги будто бы намертво прилипли к земле, а в голове воцарилась звенящая пустота. Да кто она вообще такая, чтобы тягаться с ним?
Новый удар пришёлся прямо в лицо. Цайхуа удалось инстинктивно уйти от этого выпада, но костяшки пальцев Ифэя всё же задели правую щёку.
Боль и отчаяние внезапно заполнили всё естество, цепями опутали руки и
