я.
— Я тебя не слышу.
Раздражение возвращает меня к реальности. Я поворачиваюсь и цепляюсь пальцами за цепочку от булавки на его воротнике.
— Пожалуйста, — рычу я.
Наши взгляды встречаются. Когда его рука соскальзывает с руля и касается моего бедра, забава, пляшущая в его глазах, перерастает в нечто более горячее.
Ухмылка исчезает с его лица, и внезапно тишина, о которой я молила, становится слишком громкой.
— Видишь, — мягко говорит он. — Это было не так уж и сложно, не так ли?
Сердце колотится в унисон с вновь пробудившемся пульсом в моем клиторе, и я с трудом слезаю с его коленей на пассажирское сиденье.
— Боже, этот звук был раздражающим, — ворчу я, глядя на соседей, выходящих из своих дверей и вытягивающих шеи в сторону улицы.
— Забавно, что я думаю то же самое каждый раз, когда ты открываешь рот.
— Ты вытащил меня сюда только для того, чтобы позлить?
Включив передачу и повернув руль, мы едем в противоположную сторону от главной улицы.
— Нет, — беззаботно отвечает он. — По словам моих юристов, как твой начальник, я обязан позаботиться о том, чтобы у тебя не проявилось симптомов шока или травмы.
— Чушь собачья.
— Это правда.
— И каковы же эти симптомы?
Уголки его губ приподнимаются.
— Раздражительность. Потеря аппетита.
— Я раздражена, это точно.
Он тянется к заднему сиденью и кладет мне на колени пакет из-под фаст-фуда.
— А что с аппетитом?
Я несколько секунд смотрю на пакет, прижав кулаки к бокам. Когда я, наконец, открываю его и вижу свой обычный заказ из закусочной, что-то теплое и нежеланное скапливается внизу моего живота.
Он вспомнил.
Я прочищаю горло, мне становится жарко.
— Ты действительно проверяешь симптомы или это просто предлог, чтобы потусоваться со мной?
— Это я пытаюсь избежать судебного иска, дорогая.
Мой взгляд находит его. Он рассеянно смотрит прямо перед собой. На мгновение я начинаю сомневаться в том, что он лжет.
— Ну, я была бы готова к внесудебному урегулированию вопроса за денежную компенсацию.
Его смех расцветает в моей груди, и когда он смотрит на часы на моем запястье, что-то мягкое появляется в его чертах.
— Держу пари, ты бы так и сделала.
Мы едем в тревожном молчании, пока не добираемся до вершины утеса. Рафаэль паркуется в тени старой церкви и включает печку. Мои нервы напрягаются, когда две пары фар светят в заднее стекло.
— За нами следят, — я с трудом произношу, поворачиваясь, чтобы посмотреть между подголовниками на машины позади нас.
Горячая рука скользит по моим обнаженным бедрам, и все связные мысли исчезают. Господи, ну почему у меня не хватило ума надеть что-нибудь из одежды, прежде чем я вылетела из квартиры?
— Расслабься, это всего лишь мои люди.
Его хватка непоколебима. Повернувшись назад, я сосредотачиваюсь на том, что происходит по другую сторону лобового стекла. Ветки деревьев колышутся на ветру. Скудные облака, проплывающие перед луной. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от мизинца, находящегося слишком близко к внутреннему шву моих шорт.
— Они не следили за тобой в прошлый раз, когда ты затаскивал меня в машину.
Между нами воцаряется тишина, затем пальцы Рафаэля скользят по изгибу моей ноги и останавливаются на центральной консоли. Когда он говорит, его голос невыразительный. Почти грубый.
— Ешь свою еду, Пенелопа.
Моя голова кружится слишком быстро, чтобы делать что-либо, кроме как слушать. Под пристальным взглядом я разворачиваю бургер и откусываю кусочек. Машина наполняется звуком моего жевания и нервной энергией, гудящей в ушах. Когда я собираюсь откусить еще кусочек, большая рука обхватывает мое запястье и останавливает меня.
Я поднимаю глаза на Рафаэля. Не отрывая от меня взгляда, он опускает голову и медленно откусывает большой кусок моего бургера. Боже. Пальцы ног поджимаются в кроссовках, а кровь становится на несколько градусов горячее.
Легкое шипение воздуха срывается с моих губ вместе с вопросом, на который, я не знала, мне нужен ответ.
— На что вы заключили пари?
Он слизывает соль с нижней губы, глаза темнеют от чего-то, что действует мне на нервы.
— На то, от чего я не хотел отказываться.
Мое дыхание замирает, когда он берет мой молочный коктейль из подстаканника на центральной консоли. Он делает глоток, затем его рука касается моей, когда он наклоняет напиток ко мне. С трудом сглотнув, я придвигаюсь ближе, сокращая расстояние между нами, и прижимаюсь губами к тому месту, где только что были его.
Его следующий вздох касается кончика моего носа, и, Господи, шоколадный молочный коктейль еще никогда не был таким сладким на вкус.
— Тогда почему ты поставил на это? — шепчу я. Мой голос такой тихий, такой напряженный, что если бы мой лоб едва не касался его, я сомневаюсь, что он услышал бы это за стуком моего сердца.
По его лицу пробегает горькая усмешка.
— Потому что я надеялся, что не буду так… сентиментален по этому поводу.
У его взгляда есть когти, и они впиваются в мою кожу. Он слишком напряженный, слишком задумчивый, и то, как он заставляет мои легкие сжиматься, противоречит всему, что я думаю о мужчинах.
Когда я откидываюсь, чтобы вдохнуть воздух, не загрязненный им, вспыхивает зеленая вспышка, и сильная рука обхватывает мою шею, удерживая на месте.
— Что…?
— Ты нервничаешь.
Я в шоке вглядываюсь в его стоическое выражение лица.
— Н-нет, это не так.
— Ты плохая лгунья, Пенелопа.
Я выпустила дрожащий вздох, собирая все самообладание, на которое способна. Я пытаюсь сохранить легкость.
— А ты плохой игрок в Блэкджек.
Его взгляд искрится чернотой. Проходят секунды, но они кажутся минутами. В конце концов, его пальцы соскальзывают с моей шеи, и он увеличивает расстояние между нами. Достав из кармана покерную фишку, он крутит ее между большим и указательным пальцами, глядя в лобовое стекло.
— Похоже, в последнее время я во всем плох.
Воздух в четырех стенах этой машины изменился так быстро, что у меня перехватило дыхание. Мы перешли от сексуального напряжения и совместного употребления пищи к чему-то такому, от чего у меня волосы на руках встают дыбом.
Когда мягкий голос Рафаэля прорывается сквозь напряжение, мои плечи сжимаются.
— Келли, казалось, знал, кто ты. Вы раньше встречались?
Меня начало тошнит.
— Нет.
— Странно, ведь его брат Мартин владеет баром-казино Ураган, в котором ты раньше работала.
Черт. Черт, черт, черт.
Слова, я знал, что это была ты, вспыхивают на фоне приборной панели, и такое чувство, будто кто-то затянул ремень вокруг моих легких. Мне требуется вся моя выдержка, чтобы на моем лице не отразилась паника.
— Какое совпадение.
— Хочешь знать,
