Я выпила. Мне было вкусно. Даже очень. И ещё было легко. Если б только я могла ходить с полотенцем между ног…
— До утра доживешь? Ну кто придумал так рано закрывать магазины…
Я усмехнулась на его усмешку.
— Просто кто-то слишком поздно ложится спать.
— Надо было раньше заметить…
— В мокром купальнике, да?
Мы снова купались в темной воде — кто же знал, что это станет моим последним купанием. Утром я не рискну лезть в море.
— Ладно. Нам, мальчикам, все равно этого не понять…
— И радуйся…
— Только не вздумай завтра умирать…
— А это как получится…
Но я умирала по другому поводу. По тому как нежно Кузьма гладил мой живот, уткнувшись носом между лопаток.
— Тебе так удобно? — спросила я осторожно, едва коснувшись его ладоней.
— Тебе неприятно?!
Он с такой силой оттолкнулся от меня, что почти съездил мне по уху.
— Нет! — выкрикнула я из темноты, но не успела повернуться, его руки слишком быстро вернулись в изначальную позицию мне на живот. — Мне так хорошо. Очень хорошо.
А вот утром мне стало хреново от лицезрения красных разводов, появившихся на белой простыне из-за съехавшего на сторону полотенца. Я выкинула его в мусорку.
На столе уже лежала пачка прокладок. Кузьма сгонял в магазин, а не в аптеку, потому что на столе горкой лежали пластиковые пакеты. Но самого его не было — он собирал в сушилки одежду, которая успела за ночь подсохнуть. Наши беговые футболки и купальник с плавками.
— То купил? — кивнул он на открытую пачку.
— То, спасибо.
— Как ты?
— Плохо.
— Как всегда, короче! — ухмыльнулся он. — Доковыляешь до пляжа или на машине поедем?
— По этой дорожке? — Меня аж передернуло. — Нет уж, спасибо…
— Пойдём в ресторан напротив магазина, — не унимался Кузьма. — Тут пять минут ехать.
— А как же традиция?
Я попыталась подколоть его не со зла, а чтобы он прекратил быть таким серьёзным.
— А как же ножки?
— Дойдут! — заявила я уверенно.
Избавившись от полотенца, я вообще чувствовала в себе силы свернуть горы. Или эти силы дал мне сентябрьский марафон?
И мы дошли до пляжного ресторанчика рука за руку — вернее, держал он, а я делала вид, что держусь. Мне нравилась его забота больше, чем насмешки. Пусть думает, что я страдаю. Так спокойнее.
— Нельзя объять необъятное, верно? — начал Кузьма очередные философские рассуждения вместо того, чтобы просто есть. — Если тебе понравилось место, не скачи галопом, а просто сделай все возможное, чтобы вернуться. Верно?
— Верно.
Если тебе нравится парень, то дай себе шанс удержать его, даже если он один на сто. Ну, а вдруг? Вдруг Тихонову захочется отношений именно со мной? Я ведь первая, с кем он делил постель столько ночей подряд. И не думаю, что он каждой своей бабе прокладки покупает. Вряд ли они приходят к нему во время наступления Красной армии…
Да что загадывать! Мы ещё здесь, на море, в окружении гор, над нами бескрайнее небо и вообще… Вообще стало как-то спокойнее и грусть от расставания с Хорватией перестала быть такой уж грустной. Или я вчера грустила совсем не о ней, а о нем. А он в какой-то мере не собирался со мной расставаться. Во всяком случае пока. Я его временная девушка, а ведь нет ничего более постоянного…
— Даш, о чем ты сейчас думаешь?
Да так я тебе и сказала!
— О тебе! — Но не о том, о чем ты подумал! — У тебя все плечи шелушатся…
Улыбка погасла — да так тебе и надо! Скашивай, скашивай глаза на плечи!
— Я что-то сомневаюсь, что в Питере буду ходить в майке. Кстати, о птичках…
Он сунулся в телефон, и улыбка его стала ещё шире и лучезарней.
— Ночью будем плюс восемь. В майке на меху самое оно…
Я улыбнулась в ответ:
— Давай никуда не поедем!
Я улыбалась, но мне так хотелось, чтобы мои слова не только прозвучали серьёзно, но и были восприняты всерьез. Здесь Тихонов простой как валенок, но ведь в Питере он был и будет совершенно другим… Штамп, который поставит в паспорт пограничник, поставит крест на курортном романе, а станет ли наш роман обычным? Нет, ведь сам Кузьма не обычный, он с другой планеты…
— Честно? — губы его дрогнули в улыбке, а мои в ней растянулись и застыли. — С удовольствием! — Мое сердце ухнуло, а что делает сейчас его сердце, вот вопрос?! — Только тогда у меня не будет денег, чтобы отвезти девушку на курорт…
Девушку… Нет, он не оговорился, не назвав имя девушки. Он ничего не обещает, кроме марафона. Потому что никто не будет терпеть его в майке, потного и с облезающими плечами, кроме… Меня! Таська бы долго и громко смеялась надо мной…
Я с тоской взглянула на море, когда мы вышли из ресторана, и толкнула Кузьму в спину — иди мол, купайся…
— Без тебя не пойду. У нас день солидарности.
— Да ну тебя! — бросила я весело, прикусывая тайком дрожащую губу.
— Я же сказал тебе, что мы в этом отпуске все делаем вместе…
В отпуске. В этом. Ну да, а потом… Суп с котом!
— Иди поплавай. Я не обижусь.
Да я ни на что не обижусь. Не имею права. Я не имею на Кузьму никакого права. Он подарил мне отпуск — спасибо ему за это. Таскал по музеям — пусть я ничего в них и не увидела, но он оставил в музейных кассах приличную сумму. Он покупал мне подарки — и даже один на Новый год — и пусть они не были мне нужны, но он тратил не только деньги, но и время на их поиски… И даже запаковал. Он странный. И мне его не понять. Сказала же — он из другого теста, из другого мира… Хороша Маша, да не наша…
— Даш, если бы я хотел, я бы пошел… — вспылил Кузьма, скидывая с плеча мою руку.
Ну наконец-то озвучил причину солидарности — ему просто не хочется плавать! А я-то губу раскатала… Закатывай скорее обратно, а то напридумывала уже себе невесть что! Да, да, никто не знает, что будет в Питере, даже он сам не знает! Может, тут он и строит на сентябрь совместные планы, а по факту… Подвернется дома другая девчонка или та же Таська решит поехать с братом — и все… Пока, пока, комарик… Прихлопнуть тебя, чтоб не жужжала над ухом!
— Ну и чего тогда будем делать полдня? — спросила я с неприкрытым вызовом.
— Ничего, — он засунул руки в карманы шортов и встал в позу. — Пойдем домой под кондиционер. Даш, ну чего ты завелась? Мир не рухнул!
Твой мир точно стоит на месте! А вот мою крышу снесло давно, а сейчас и ноги, кажется, отказывают слушаться…
— Блин, Даша, ты предупреждай!
