удивился, увидев в передней Меритре. Девушка уверенно правила конями. Волосы убраны под кожаный шлем. Медью сверкали доспехи на груди. За спиной ветер рвал алый плащ.
– Живи вечно! – приветствовал ее Хармхаб. – Ты снова кидаешься в бой? Сочувствую Амени. Твой супруг как раз на левом фланге, командует лучниками.
– Здоровья и силы, Непобедимый. – Меритре рывком остановила коней, легко спрыгнула на землю. – Привела двадцать колесниц.
– Откуда? – удивился Хармхаб.
– Заставила жен вельмож и богатых землевладельцев пожертвовать лишними побрякушками.
– Что бы я без тебя делал? – засмеялся Хармхаб.
– Но это не главное, – не обратила внимание на насмешку девушка. Она сделала знак одному из слуг. Тот бережно передал ей большой ларец черного дерева, отделанный изящными серебряными задвижками. – Ты по праву заслужил носить его.
– Что это? – Хармхаб открыл ларец и замер в изумлении. Во чреве сиял голубой эмалью золотой шлем Менхеперра Тутмоса. – Нет… Не могу… Только правитель имеет право надевать его.
– Правителя нет, но кто-то должен возглавить войско, – сзади появился Аменнеф. – Воины должны знать, что в бой их ведет сын Амуна.
– Но на шлеме кобра – символ божественной власти, – пытался возразить Хармхаб.
– Надень! – твердо потребовал Аменнеф.
Вокруг собрались военачальники. Все смотрели на Хармхаба. Он поднял высоко над собой шлем. Голубая эмаль вспыхнула чистым небесным светом. Полководец надел шлем.
– Бей! Бей! Амун! Бей! – крикнула Меритре.
Клич подхватили командиры, а затем по всему войску грохотало: «Бей! Бей! Амун! Бей!»
Хармхаб стоял гордо, как в центре вулкана. Он чувствовал поддержку Богов. Неземная сила вливалась в него. Он спаситель родной земли! Он вождь народа!
– Непобедимый! – перед ним возник Хуто. Охотник еле держался на ногах от усталости. Лицо серое, в глазах тревога.
Хармхаб призвал всех к молчанию. Войско стихло.
– С какими вестями? Где войско Суппилулиумы.
– Потерпело поражение.
–От кого? – Не понял Хармхаб. Командиры еще плотнее сомкнули кольцо вокруг Хармхаба и Хуто.
– От чумы. В трех днях пути отсюда дорога устлана трупами.
Взгляды, полные отваги сменились неописуемым ужасом.
– Лабарна Суппилулиума жив? – сглотнув комок, спросил полководец.
– Не знаю. Я поскорее убрался с гибельного места. Смрад стоит на тысячи шагов вокруг. Побоялся, что дух болезни пристанет ко мне. Остатки войска хеттов повернули назад.
Хармхаб обернулся к Аменнефу:
– Ты украл у меня победу.
– Или уберег от разгрома, – по-змеиному улыбнулся жрец. – Теперь ты веришь в силу мудрецов?
– Убережете ли вы Кемет от чумы?
– Это в наших силах, – кивнул жрец. – Но тебя попрошу поскорее вернуть войско домой. Надо выставить усиленные посты. Ни по суше, ни по морю не пускать с севера торговые караваны или просто – путников.
– Хорошо.
–И еще попрошу об одном. Когда прибудешь в Уаст, тебя будет встречать ликующая толпа. Надень вновь голубой шлем правителя.
– Нет! – наотрез отказался Хармхаб. – Я слишком чту Богов и уважаю законы Кемет. Во мне нет и капли божественной крови правителей.
Аменнеф пожал плечами. Он не настаивал.
Глава двадцать вторая
Смотрители сняли трепещущий парус. Корабль на веслах плавно входил в порт. На пристани было непривычно пусто: ни суеты грузчиков, ни криков приказчиков, кормчие не переругивались. Никого. Как будто все вымерли. Только суда лениво покачивались на воде, удерживаемые прочными канатами. На мачтах спокойно сидели птицы и гадили на палубу. Один сторож сладко дремал возле причального камня в обнимку с кувшином.
– Эй! – Окликнул его Хармхаб. Тот даже не пошевелился.
Хуто натянул лук и выстрелил. Кувшин разлетелся вдребезги. Вино брызнуло во все стороны. Стражник живо вскочил на ноги. Струйки сбегали по его испуганному лицу.
– Где народ? – спросил Хармхаб
–Там! – он указал в сторону Ипетасу.
–Что: там? – передразнил его Хармхаб.
– Сегодня праздник Амуна. Все горожане возле храма, – махал рукой сторож.
– Праздник Амуна? – удивился Амени. – Мне отец рассказывал о таком. Только я ни разу не видел.
– Откуда тебе видеть, – хмыкнул Хармхаб. – Эхнейот запретил Амуна, и праздник не проводили больше двадцати разливов.
Борт стукнулся о набережную. С корабля полетели канаты.
– Что застыл, как цапля на болоте? – выругался кормчий на сторожа. – Вяжи!
Тот послушно накинул петлю на причальный камень.
– Выгружаемся – приказал полководец. – Посетим Ипетасу. Надо отдать должное Богу. Сети! Несносный мальчишка! Неси мой парадный шлем с головой сокола и плащ, расшитый серебром.
Сети метнулся в шатер, что раскинул свой полог под мачтой.
–И сам умойся, да приоденься! – крикнул он ему вдогонку. – Туя увидит тебя чумазого – и разлюбит.
Недовольная мордочка Сети высунулась из шатра.
– Не разлюбит, – пробурчал он и вновь исчез.
Хармхаб шагал во главе стройной колонны сотни воинов. Амени и Хуто шли за его спиной. Сети семенил рядом. Он пыхтел, но старался не отставать.
– Отдай лук и стрелы Хуто, – сказал ему Хармхаб, пожалев усталого мальчишку. – Беги ко мне домой и предупреди слуг: Хармхаб вернулся.
Сети на миг расцвел. Его хмурое лицо осветилось неописуемым счастьем. Но лишь на миг. Он тут же взял себя в руки, поклонился и сухо сказал:
– Слушаюсь!
Умчался так резво, будто за ним гнались с палкой.
Улицы словно вымерли. Только собаки брехали в подворотнях, да шумели листвой деревья. В проулке послышался стук копыт. Навстречу вылетела колесница.
– С дороги! – закричал возничий, грозно размахивая кнутом.
Хармхаб даже не дрогнул. Кони чуть не сели на задние ноги. Колесничий еле удержался, чтобы не перелететь через поручень.
– Ты что? – заорал возница, но тут же осекся. – Непобедимый! – С колесницы спрыгнул Парамессу. – Живи вечно! – склонился он, протягивая открытые ладони.
– Здоровья и силы, – радостно поздоровался с другом Хармхаб. – Куда ты так несешься?
– Я с самого утра высматриваю твой корабль, – объяснил военачальник. – Глаза уже слезятся. Как только заметил твой стяг, так сразу – на пристань.
– Не узнаю храброго Парамессу, – воскликнул Амени из-за плеча Хармхаба. – Что за пестрые тряпки? Во что ты нарядился?
Парамессу смущенно поправил дорогое наплечье и небесного цвета шенти в мелкую складку
– Праздник сегодня великий, – объяснил он. – Правительница, да живет она вечно, вековечно, разрешила торжественный вынос Амона из храма. А после, три дня продлится веселье. Что творится возле Ипетасу! Народу – не протолкнуться! Сами все увидите.
Жрецы подготовили грандиозный праздник. Ипетасу весь в цветах. Жаровни пылают. Хлебопеки трудились всю ночь. А вина сколько навезли! Из Свена и с Северных виноградников. Хлеб и пиво будут раздавать всем желающим.
– В старину праздник Амуна был самым веселым праздником, – улыбнулся Хармхаб. – Мне отец рассказывал, как он в детстве объедался сладостями в этот день, а в юности придавался бурному веселью с друзьями.
Парамессу вскочил в колесницу и взял в руки вожжи. Хармхаб взобрался на площадку для лучников.
Стук копыт гулко разносился по пустым улицам. Где-то впереди слышна была музыка и крики толпы.
– Почему ты так долго задержался? – поинтересовался Парамессу. – Тебя ждали еще месяц назад.
– Порядок наводил в Оазисе Жизни, – нехотя объяснил Хармхаб. – Землепашцы бунты поднимают. Писцы там совсем обнаглели: проворовались. Пришлось нескольких отправить в каменоломни. Иных побить палками прилюдно и выгнать с должностей.
– А что Зутмос? Все мнит из себя наследника?
– Я назначил его посланником во все чужеземные страны
