лучше всяких слов доказывали любовь Люка. У того же, помимо беспокойства за Беллу, появилась еще одна забота, и, если бы он не стал проводить больше времени с семьей, он, может, и не обратил бы на это внимания. Патрик, отец Беллы, сильно сдал; раз в несколько дней он приходил навестить дочь, преодолевая небольшой путь между двумя особняками. С тех пор как умерла Луиза, Патрик Финнеган превратился в бледную тень того жизнерадостного энергичного весельчака, каким был все эти годы. Перемена была заметна в его мыслях, словах и действиях. Иссякло неукротимое жизнелюбие, благодаря которому он управлял многомиллионной многоотраслевой торговой империей и помог ей выстоять в минуту кризисов и экономического спада. Трагедия скоропостижной смерти Луизы лишила его воли к жизни.
Теперь же, несмотря на заботу и ежедневный контроль со стороны Эллиота и Дотти и приятное времяпровождение с шаловливыми внуками, состояние Патрика стремительно ухудшалось. Сколько бы внимания ему ни уделяли, игнорировать это было невозможно.
Глава тридцать четвертая
Хотя Рэйчел была настроена оптимистично, Сонни сомневался, что в Греции от внука им будет прок. Но его сомнения развеялись, как только они прибыли в Афины — первый пункт маршрута на пути на Крит. Эндрю действительно знал лишь древнегреческий, но ему были известны названия всех бытовых предметов, и он на лету нахватался новых фраз, что стало большим подспорьем для путешественников.
Он быстро овладевал незнакомым языком, и задачи, которые оказались бы его бабушке с дедушкой не под силу — заказ напитков и еды, поиск транспорта, даже возможность уточнить дорогу, — давались ему легко. За несколько недель в греческой столице они увидели все античные руины от Акрополя до Парфенона, побывали на агоре и на могиле знаменитого — а по мнению некоторых, скандально знаменитого — английского поэта Байрона.
Скоро, к сожалению трех путешественников, настало время уезжать, и тут знание Эндрю греческого снова пригодилось. Он забронировал каюты на пассажирском судне, отплывающем из ближайшего порта Пирей. Корабль причаливал на северной оконечности Крита, в порту Суда. Рэйчел, Сонни и Эндрю не подозревали, что именно там двадцать лет назад высадились британские войска, в составе которых был и рядовой Уильям Каугилл.
Путешественники нашли жилье в ближайшем городе Ханья и провели несколько дней, бродя по историческому центру. Венецианские и османские здания подтверждали то, что этот остров на протяжении веков был не раз захвачен различными империями. Имелось и мрачное свидетельство новейшей истории: в центре города многие здания были разрушены и повреждены в результате бомбардировок. Цена ожесточенной битвы за Крит и яростного сопротивления жителей острова в борьбе с врагом, превосходящим их и численностью, и оснащением, оказалась высока.
Эндрю нашел бабушке с дедом жилье в небольшой таверне в деревушке Врисес, ближайшей к тому месту, где они хотели побывать, попрощался с ними и пожелал удачи с самым важным и волнительным этапом их паломничества. Юноша сказал им, что направляется в Италию: первую страну своего «большого европейского путешествия», как он в шутку его называл.
— Будет что рассказать маме с папой, когда вернемся в Англию, — заметил он, когда они прощались. — У них-то дома не происходит ничего интересного.
— Я бы не был так уверен, — усмехнулся Сонни. — Когда твои родители уезжали на Гражданскую войну в Испанию, они тоже так думали. Но когда вернулись, один король умер, другой отрекся от трона, а потом мы объявили войну Германии.
Вспоминая об этом позже, Сонни поражался, насколько пророческими были его слова, но пророчество это, увы, оказалось зловещим.
* * *
Часы перевели на час назад; близилась зима, и, когда закончились празднования Ночи Гая Фокса и Дня перемирия[23], Марк и Дженни начали обсуждать грядущее Рождество.
— Тихое в этом году будет Рождество, — сказала Дженни, — не считая нас с тобой и Сьюзен, дом пуст.
— Насчет «тихого» не уверен, — возразил Марк, — если Сьюзен будет включать свой радиоприемник, тишина нам не грозит. Он у нее всегда на максимальной громкости? Будь здесь Эндрю, можно было бы попросить его подкрутить громкость до минимальной! Но я понимаю, о чем ты: сколько себя помню, в доме никогда не было так пусто. Даже когда мы отправлялись в Испанию, на Рождество собиралась вся семья, приезжали Хэйги и Джонсы из Брэдфорда. Но надо праздновать, хотя бы ради Сьюзи. Зато ей все внимание. Надеюсь, от мамы с папой к Рождеству придет письмо, а может, и твой сын удосужится прислать весточку.
— Это нечестно, — сказала Дженни, — ты называешь его «моим сыном», только когда им недоволен! Ты тоже участвовал в процессе, забыл?
— Смутно припоминаю, но ты могла бы повторить, как это делается; вдруг совсем забуду.
Дженни смерила его презрительным взглядом.
— Худшая попытка соблазнения в моей жизни.
Хотя Марк жаловался на отсутствие вестей от родственников, те все же писали, но редко и коротко. Из Европы пришли две открытки: первая сообщала, что троица благополучно прибыла в Афины и занята осмотром достопримечательностей.
— Старые развалины среди развалин, — буркнул Марк, читая открытку.
— Не обзывай родителей, — пожурила его Дженни. — Смотри, мама пишет, что Эндрю с его знанием греческого им очень помогает.
— Наконец-то от него хоть какой-то прок. — Марк, кажется, поставил себе цель раздразнить Дженни. Это сработало, но, укоряя мужа, Дженни не заметила его скрытый мотив. Он пытался отвлечь ее от волнений и тревог за сына, отправившегося в долгое путешествие.
Вторая открытка пришла из города, чье название было им незнакомо. Пришлось открыть атлас, и даже там название городка не нашлось в алфавитном указателе. Марк предложил изучить страницу с увеличенной картой Крита и вскоре указал на маленькую точку на северной оконечности острова.
— Это здесь. Ханья — так написано на открытке, а на карте — Канеа[24]. Должно быть, это два разных названия одного места.
Дженни перевернула открытку и прочитала текст на обороте.
— Ты прав, тут написано, что они прибыли на Крит и остановились в красивом городе, где много старинных зданий и прекрасный вид на горы. У них все в порядке, а это главное.
