поднять ее со всем грузом на борту. Они были соединены трубками с внутренним пространством, и таким образом, с помощью насосов, работающих от небольшого жидкостно-воздушного двигателя, газ из баллонов мог либо подниматься в них, либо отводиться вниз и снова накапливаться. В центре крыши находился еще один трос, длиннее тех, что удерживали воздушные шары, к нему был прикреплен большой парашют, который можно было открывать или закрывать по желанию изнутри.
Глава VI
Когда наступил момент, выбранный для отъезда, не осталось никаких сомнений в правильности гипотезы профессора. Солнце опускалось за горизонт, и начиналась долгая полярная ночь. Полная луна светила из зенита сквозь безоблачную, туманную атмосферу. Покатое снежное поле и изогнутый край Осевого туннеля были ярко освещены. Они могли видеть на многие мили вдоль ледяных скал, достаточно далеко, чтобы убедиться, что они являются частью круга, настолько огромного, что невозможно точно рассчитать его окружность.
Ветерок по-прежнему дул прямо на юг, к центру туннеля. Шары надувались до тех пор, пока "Бренда" – так большинством голосов два к одному было названо это странное транспортное средство – не начала натягивать веревки, удерживающие ее. Затем, бросив последний взгляд на негостеприимную землю, которую они покидали – возможно, никогда больше не увидев земли такого рода, – они вошли внутрь через изогнутую раздвижную дверь с наветренной стороны. Принцепс запустил двигатель, шары начали наполняться, и три из четырех причальных канатов были отсоединены, когда "Бренда" начала раскачиваться, как корзина воздушного шара в узах.
– Еще разок, – сказал Принцепс, отдавая жене нож, которым она освободила сани.
– И на этот раз навсегда – или на Северный полюс или… во всяком случае, таков удар судьбы.
Она протянула левую руку мужу, опустилась на колени на пороге двери и ударом сбоку перерезала тонкую веревку, закрепленную прямо под дверью. Пряди порвались и разошлись, "Бренда" качнулась два или три раза и стала неподвижной. Ледяные скалы ускользали из-под ног, под ними расстилался огромный, бездонная и безжалостная пропасть, и путешествие, то ли от полюса к полюсу, то ли от временного мира к вечному, началось.
Профессор, который, естественно, был здесь командиром, позволил "Бренде" дрейфовать в течение двух с половиной часов при тщательно рассчитанной скорости ветра в двадцать миль в час. Затем он сказал Принцепсу.
– Думаю, теперь можно сдуть шары. Мы должны находиться недалеко от центра. Я позабочусь о парашюте.
Они невозмутимо обсуждали это путешествие со всеми его очевидными невозможностями и ужасающим риском, которое стало для них почти обыденностью. Но несмотря на это, они посмотрели друг на друга так, как никогда раньше, когда профессор отдавал судьбоносный приказ. Даже его губы сжались, а брови немного сошлись, когда он повернулся, чтобы отпустить тонкие проволочные тросы, удерживающие ребра парашюта.
Мощный маленький двигатель заработал, и газ из шаров с шипением вернулся в цилиндры. Затем оболочки были втянуты и уложены. Через боковые иллюминаторы Бренда видела тусклый, далекий горизонт, поднимающийся вокруг, а через верхнее окно и круглое отверстие в парашюте – полный диск луны, который становился все меньше и меньше, и она знала, что они начали падение с высоты 41 708 711 футов.
Приняв это за 7000 миль в круглых числах, профессор, полагая, что средняя скорость составит пятьдесят-шестьдесят миль в час, рассчитывал преодолеть путь от полюса до полюса примерно за шесть дней, при условии, что туннель будет полностью свободен. Если же нет, то их судьбы были на коленях у богов, и сказать больше нечего. Как показали события, они справились с задачей гораздо быстрее.
Первые тридцать шесть часов все шло идеально гладко. Ветроуказатели с каждой стороны показывали скорость в пятьдесят одну милю в час, и "Бренда" продолжала свое падение с идеальной устойчивостью.
Вдруг, когда они уже собирались во второй раз сказать "Спокойной ночи", они услышали резкий треск и разрывающий звук, прорвавшийся сквозь плавное движение воздуха мимо внешней стенки их машины. В следующее мгновение она сильно раскачивалась из стороны в сторону, а индикаторы приборов начали летать туда-сюда и стали невидимыми.
– Боже, дядя! Что случилось? – вскрикнула Бренда, цепляясь за сиденье, на которое ее усадили.
– Это может быть только одно, – ответил профессор, опираясь на противоположную стену. – Некоторые крепления ослабли, и парашют сломался или порвался. Господи, прости меня! Почему я не подумал об этом раньше?
– О чем? – сказал Принцепс, опускаясь на сиденье рядом с Брендой и обнимая ее.
– Об усиливающемся притяжении, когда мы приближаемся к центру Земли. Я рассчитывал только на равномерное притяжение. Должно быть, прежде чем отделиться, они испытывали огромную нагрузку.
Пока он говорил, машина снова стала устойчивой. Ветроуказатели вращались, пока веретена не заскрипели и не задымились в своих гнездах. Стремительный порыв ветра за внешней стеной усилился до рева, а затем перешел в пронзительный, свистящий крик.
Прошли долгие, бесчисленные минуты безмолвного, безотчетного ужаса. Воздух внутри стал горячим и удушливым. Даже негорючие стены начали трескаться и ломаться от страшного жара, возникающего от трения набегающего воздуха.
Бренда два или три раза судорожно вдохнула, а затем, выскользнув из объятий мужа, упала в обмороке на пол. Машинально и он, и профессор наклонились, чтобы поднять ее. К их изумлению, усилия, которые они приложили для этого, подбросили ее бессознательное тело почти до вершины конической крыши. Она на мгновение зависла в воздухе, а затем плавно опустилась обратно в их объятия.
– Центр Земли! – воскликнул профессор. – Точка равновесного притяжения! Если мы сможем продержаться в течение часа, у нас есть шанс. Быстрее, Артур, дай нам больше воздуха! Испарение снизит температуру.
Даже в такой ужасный момент, как этот, профессор Хафкин не мог полностью забыть свою научную фразеологию.
Он уложил Бренду, все еще весившую всего несколько фунтов, на одно из кресел и пошел к ликерному ящику за бренди. Принцепс тем временем повернул кран запасного баллона, лежавшего рядом с воздушным двигателем, который приводил в движение маленькую электрическую осветительную установку. Внезапное превращение жидкого воздуха в газообразный резко понизило температуру и, как они потом с содроганием подумали, вероятно, предотвратило взрыв всех баллонов.
Бренди и внезапная прохлада сразу оживили Бренду, и после того, как двое мужчин выпили по стакану крепкого напитка, чтобы успокоить свои расшатанные нервы, они сели и стали обдумывать свое положение как можно спокойнее.
Они прошли центр Земли с огромной, но неведомой скоростью и, следовательно, обладали импульсом, который, несомненно, унесет их далеко к северному концу Осевого туннеля, но как далеко, сказать было невозможно, поскольку они не знали своей скорости.
Но как бы ни была велика скорость, она
