…можно разорвать договор и легко смутить молодые умы.
(Gesta Berengarii, I, 82–83) Такие слова вкладывает в его уста неизвестный поэт. Безусловно, к этому решению его подталкивали как вассалы, остававшиеся рядом с ним во Франции и разочарованные его неудачей, так и сеньоры, которые во Франции скомпрометировали себя, поддерживая его кандидатуру, и намеревались последовать за ним в Италию, чтобы там обрести благополучие, ускользнувшее от них на родине.
С момента избрания Эда, положившего конец большей части амбициозных устремлений Гвидо, до начала войны против Беренгария прошло несколько месяцев, на протяжении которых Гвидо с помощью увещеваний и денег пытался, как утверждают хронисты, привлечь на свою сторону как можно больше людей. Но на самом деле первые успехи Гвидо должны были быть связаны с теми немногими дожившими до этих времен, кто 20 лет тому назад, во времена Иоанна VIII и начала правления Людовика II, составили оппозицию германским Каролингам и их основным сторонникам, маркграфам Фриули, а теперь возвращались в ряды прежней партии, как к первой любви. К этим сподвижникам прибавились те, кто надеялся извлечь выгоду из смены правителя, а также те, кто по той или иной причине не могли оставаться верными Беренгарию или сохранять нейтралитет.
В конце октября 888 года Гвидо пересек границы Италии вместе со своими вассалами и приобретенными по ту сторону Альп друзьями, полный уверенности в том, что ему достаточно просто появиться для того, чтобы одержать победу. Однако он нашел в лице Беренгария гораздо более серьезного противника, чем мог себе представить.
Беренгарий находился в Вероне, когда ему стало известно, что Гвидо пересек Альпы; он собрал войско, двинулся на неприятеля и, встретив его около Брешии, вынудил его отступить после весьма кровопролитного сражения.
Эта жестокая битва, однако, не стала решающей. Гвидо со своей стороны повел в бой бургундские и сполетские войска, а также контингенты, которые ему предоставили сеньоры из Северной Италии, перешедшие на его сторону; но резервные войска в Сполето и Камерино не были задействованы, и стоило рискнуть ими, чтобы выиграть ставку. Поэтому Гвидо попросил о перемирии для Всех Святых 889 года, и Беренгарий согласился, но не только потому, что он также был не в состоянии сразу же возобновить сражение, но в основном из-за новой и весьма серьезной опасности, появившейся на севере: имя ей было Арнульф Каринтийский.
Арнульф давно понял, что народы каролингской империи нуждались каждый в своем короле, который бы постоянно присутствовал в своей стране и всегда был бы готов оказать помощь при необходимости, а не в императоре, вечно занятом на дальних фронтах. Арнульф на время отказался от претензий на суверенную власть в отдельных странах, но был и ощущал себя единственным наследником последнего императора. Он хотел спасти духовное единство империи — ни больше ни меньше. Поэтому он стремился обрести над отдельными посткаролингскими королевствами власть, отдаленно напоминавшую ту, которую при разделении 817 года Людовик Благочестивый уготовал своему первенцу.
Король Франции Эд смирился, признал превосходство германского правителя, принес ему клятву верности, и Арнульф подтвердил его право на корону. Это произошло в Вормсе в августе 888 года. В октябре или ноябре подобное соглашение было заключено в Регенсбурге с Рудольфом Бургундским, теперь пришел черед Беренгария. Сначала Беренгарий попытался договориться через послов, затем в ноябре или декабре лично поехал в Тренто к королю, который прибыл туда с внушительных размеров войском, и, подобно Эду и Рудольфу, принес ему клятву верности.
Это было чрезвычайно важное решение: признавая превосходство Арнульфа и внедряясь в систему национальных королей, Беренгарий на время сохранял свою королевскую власть. Но таким образом он смирился с претензиями Арнульфа на императорский венец, а поскольку императорский титул и итальянская корона были традиционно неразрывны, ставил под удар будущее и своего суверенного правления, и страны.
Вполне удовлетворенный достигнутыми результатами, Арнульф вернулся в Германию, а Беренгарий стал готовиться к новой войне.
Неизвестный поэт в свойственной ему манере сообщает нам немаловажные детали, предшествующие второй битве, которая произошла близ Треббии и решила судьбу королевства. Гвидо воспользовался перемирием, чтобы попросить поддержки во Франции и в Сполето. На его призыв откликнулись многие, и его войско значительно выросло. Прежде всего, к войску присоединился граф Анскарий со своим братом Гвидо и пятьюстами воинами. Еще триста человек пошли в бой под предводительством графа Гоцлина, и двести под предводительством Губерта: все в «галльских» кольчугах и с «галльским» оружием. Присутствовал также отряд тосканцев в невыясненном количестве; Сполето и Камерино выслали крупное войско: только от Камерино была тысяча воинов, а от Сполето было еще больше. Альберих, который впоследствии завладел сполетским маркграфством, вел за собой чуть меньше сотни воинов, но Вильгельм и Губальд — позже проявивший себя в битве против Цветибольда — шли во главе трехсот человек каждый.
Три тысячи человек, собранных в Северной Италии, поступили в распоряжение трех графов, каждый из которых плохо кончил (для них было бы лучше погибнуть на поле боя). Первым был граф Манфред, которого несколько лет спустя обезглавили по обвинению в предательстве; второму, Эверарду из Тортоны, было суждено умереть от жажды, скрываясь от венгров, вторгшихся в Италию; третий, Сигифред из Пьяченцы, напрасно пытался избежать королевской мести, ища убежища в краю горных озер. Не подозревая об уготованной им судьбе, три графа гордо ехали во главе своих отрядов, а за ними шли воины, которых прислали некоторые епископы, принимавшие участие в войне.
Войско Гвидо насчитывало от семи до восьми тысяч человек. В свою очередь, Беренгарий привлек на свою сторону веронского графа Вальфреда с трехтысячным отрядом. Его шурины, Адальгиз, Вифред и Бозон, три безупречных воина (подобные трем молниям на поле боя, по выражению неизвестного поэта), вели за собой полторы тысячи вооруженных до зубов людей. За ними следовали германцы в количестве тысячи двухсот человек иод командованием двух братьев, Лиутарда и Бернарда, шедшие, возможно, из Алемании, где Унрохам принадлежали обширные владения, или же присланные Арнульфом, который, согласно подписанному в Тренто договору, был обязан поддерживать своего верного Беренгария.
