и порешил ту яблоньку под самый корень срубить. Приходит тут к царю меньшой царевич — его все последышем звали, — просит еще годик повременить, яблоньку не рубить.
— Батюшка! — говорит. — Сколько лет ты эту яблоньку растил-лелеял, и сколько она тебе огорчений принесла! Потерпи еще годик, хочу и я счастья попытать.
Царь поначалу на него разгневался:
— Ступай с глаз моих долой, безрассудный ты сын! Ни твои старшие братья, ни столько других храбрецов ничего поделать не могли, а тебе, сморкачу, больше счастья будет, думаешь? Не слышал, что братья-то рассказывают? Здесь без колдовства не обошлось!
— Я ведь, батюшка, не обещаюсь вора изловить. А попытка — не пытка! Какой кому от этого вред?
Смилостивился царь, обещал Последышу еще год яблони не рубить.
Вот пришла опять весна. Пышно, как никогда еще, расцвела яблонька. Стоит, словно невеста, на весь сад благоухает. Царь на нее — не налюбуется, богатству плодов не нарадуется, а как подумает, что, может, ему и в этом году золотых яблочек отведать не придется, еще пуще кается, что яблоньку не срубил.
А меньшой царевич частенько в сад захаживает, вокруг яблоньки бродит, думу думает. Вот стали яблочки наливаться, а Последыш и говорит отцу:
— Пришло время, батюшка, и мне твою яблоньку посторожить — счастья попытать. К ночи пойду в сад ночевать.
— Ступай, — говорит царь. — А только, я так думаю, и ты, как твои братья, со стыдом воротишься.
— А чего мне стыдиться?! Я самый младший, да к тому же не обещался воров изловить. Так только, удачи попытать иду.
Вот уже солнышко за лес садится, смеркаться стало. Пошел Последыш в сад яблоньку сторожить. Взял он с собой лук, колчан со стрелами, два острых колышка да книжку почитать.
Выбрал он себе местечко в кустарнике, возле той яблоньки, забил колышки покрепче в землю так, чтобы между ними сесть можно было, и устроился на ночлег. Сидит, а колышки — один у него впереди, а другой сзади, за спиной. Это чтобы его сон не сморил: как начнет он дремать — взад-вперед качаться, либо подбородком о передний ударится, либо ему сзади колышек в затылок упрется.
Сидит и сторожит. Так нес он свою сторожевую службу ночь за ночью, пока как-то раз, уже перед самым светом, потянуло по саду предутренним холодком, одурманил Последыша цветочный дух, и такая дрема на него нашла, так глаза сами и закрываются. А только тут ему колышки службу сослужили: как начал он дремать, от сна падать, ударился о передний кол, ударился о задний, ан, дремоты как не бывало. И так он до самой зари прободрствовал. А на заре услышал вдруг легкий шорох где-то у самой яблони, и хоть в ночной мгле еще ничего не было видно, поднял лук, напряг его. А шорох все сильнее и сильнее; слышно, кто-то к дереву крадется, ветки у яблоньки гнет. Тут царевич наудачу пустил одну стрелу, пустил другую. А как третью стрелу спустил, слышит — застонал кто-то возле яблоньки. А потом и шорох вовсе стих. Тишина мертвая. Как только рассвело, набрал он полное блюдо золотых яблок и отнес их царю. А и как же царь обрадовался, когда у себя на столе золотые яблоки увидал! Ведь до тех пор никогда еще ему их отведать не удавалось!
— Ну, а теперь выследим и вора! — сказал Последыш.
Царь так яблочкам рад, что о воре и слышать не хочет.
А Последыш — нет и нет! От отца не отстал, пока его сам в сад не свел, не показал ему кровавый след. Этот след подстреленный им вор оставил. И поклялся Последыш, что он того вора непременно разыщет, из-под земли добудет.
Вот на следующее утро сговорился меньшой царевич с братьями вместе по горячему следу ехать, вора искать.
А старшие царевичи удаче Последыша завидовали, сердились, вишь, что он смелее их оказался. И задумали они его извести. Потому и обрадовались, потому и ехать с ним тотчас же согласились.
Снарядились царевичи, в путь-дорогу отправились. Едут они едут по кровавому следу, и привел их тот след к страшной пропасти.
Объехали они ту пропасть кругом, кровавого следа нигде больше не видать. Поняли, что вор в этой пропасти укрылся. Только как туда добраться? Изготовили они мощный ворот, длиннейшую веревку к нему привязали, и готово!
Первым стал в пропасть старший царевич опускаться. Говорит: «Как дерну за веревку, обратно тяните, подымайте!» Так и сделали.
После старшего средний спустился. И его, как старшего, по знаку из пропасти вытащили. Ни один из них до дна так и не добрался.
Видит Последыш, что старшие братья мнутся, на большее не решаются.
— Ну, теперь мой черед, — говорит. — Как стану за веревку дергать, глубже меня спускайте, а как увидите, что она дальше нейдет, поставьте возле ворота людей сторожить: коли увидят, что веревка о край пропасти бьется, пусть наверх тянут.
Спустился Последыш, и чем сильнее он за веревку дергал, тем глубже его в пропасть опускали. Наконец видят, висит та веревка свободно, будто к ней ничего не привязано.
Тут стали старшие царевичи промеж себя совет держать и порешили так: ждать, пока увидят, что младший брат сделает, а тогда, — что бы он ни сделал, — его погубить, навсегда от него избавиться, чтобы больше им никто Последышем глаза не колол.
А меньшой царевич добрался до дна пропасти и очутился на том свете. Оглянулся он по сторонам, дивится: все тут иначе, чем на родной земле, — и сама земля и цветы, и деревья, и все твари. Поначалу жутко ему было, но он себя поборол, приободрился и пошел вперед. Шел, шел и дошел до большого дворца. А тот дворец весь из меди был. Вокруг ни одной живой души, не у кого спросить, кто в том дворне живет. Вошел царевич во дворец. Только он в дверь, а его на пороге девица-красавица встречает. Вздохнула да и говорит:
— Вот, привелось и мне еще раз человека с. бела света видеть. Как ты сюда, добрый молодец, попал? Ведь здесь владения трех братьев-змеев. Они меня и моих двух младших сестер у батюшки с матушкой выкрали да сюда и затащили. Наша родная страна там, на белом свете, откуда ты пришел.
Последыш рассказал ей, как было дело с золотыми яблоками, как он по кровавому следу до той пропасти дошел, как сюда к ней добрался. Стал потом он
