метинки у царевны угадать.
А спесивый боярин держится за него, как пьяница за тын, ни на шаг не отстает.
Поглядел царь на пастуха. А тот стоит перед ним чистый такой да ладный, по-праздничному, вишь, приоделся, и такой молоденький, еле-еле усики над губой пробиваются. Больно уж он царю по сердцу пришелся. Любо ему, что парень перед ним так смело стоит, орлом глядит.
И разрешил ему царь счастья попытать, царевнины метинки угадать.
Предстал пастушок перед царским советом. А там уж и царь с царицей, и царевна сидят. Глянул парень так хитро на царевну да и говорит:
— Батюшка-царь и матушка-царица! У дочери вашей, у царевны, на груди солнце, на спине месяц, а на плечах по утренней звезде.
А тот бесстыжий боярин, что за пастушком увязался, тоже себе:
— Вот-вот, — говорит. — И я то же самое сказать хотел.
А и как же все удивились, когда услышали, какие метинки пастух у царевны угадал! А царь во всеуслышание признал, что это так и есть.
А ведь до того царю с царицей только и приходилось слышать:
— Она у них горбатая!
— Нет, хромая!
— Ан нет, у нее там-то и там-то на теле знак! Царица-то, как ею тяжела была, видно, маслину, либо вишню, либо какую другую ягоду пожелала и, чтобы свою прихоть исполнить, одну ягодку скрала да и съела, а потом своего тела невзначай коснулась. Вот и у младенчика, у царевны-то, на том же месте метинка-ягодка и появилась.
И так-то, почитай, все до пастушка отвечали, ни один царевниных Метинок угадать не мог.
Стал тут царь с царицей советоваться, за кого из этих двоих дочку отдать.
А царские советники одни за то стоят, чтобы за боярина выдать: он, вишь, знатен! А другие — за пастуха: он, мол, первый царевнины метинки отгадал.
Думал, думал царь и решил: пусть царевна завтра утром сама любого из этих двоих выберет. Дочери же своей срок на раздумье определил: до завтрашнего утра!
А покуда что приказал обоих женихов, как дорогих гостей, напоить, накормить и спать уложить.
Постелили им обоим в одной из царских опочивален.
Пастушку еще засветло удалось от спесивого боярина убежать. Он в город сходил, себе маковок купил и воротился во дворец.
Вот спесивый боярин его и спрашивает:
— Где это ты. брат, ходил?
— Ножичек купил.
— И на что тебе тот ножик сдался?
— Так… Пригодится!
Боярин, чтобы от него не отстать, скорее в город, купил себе тоже ножичек.
Воротился он во дворец, а им уж ужин подали.
Поели они и легли отдыхать. А опочивальня такая богатая, такое повсюду великолепие, что бедный пастух только дивится: как это можно по таким дорогим коврам в сапогах ходить?
Еще больше он удивился, когда боярин из города воротился, сапоги у него грязные, все в пыли, а он по тем коврам, как по рогожкам, шагает.
Стены в той опочивальне белые, словно кипень, в золотую полоску. На окнах шелковые занавесочки висят, на золотых прутьях ходят. Вдоль стен дивной резьбы лавки стоят, а посередине стол из благовонного дерева, как видно, знатным мастером сработанный. Их кровати по обе стороны опочивальни стоят под парчовыми балдахинами. Каждый балдахин четыре улиткой витых столбика поддерживают. А постели белоснежными льняными простынями застелены, да такими тонкими — пальцем ткнешь, насквозь прорвешь!
Пастушок робко так вошел в опочивальню, на цыпочках по коврам еле ступает, чтобы как-нибудь те ковры не испачкать. Он и на постель-то с оглядкой ложился: как бы простыни ненароком не измять.
А спесивый барин так, сапог не снявши, как был, на постель повалился.
Вот задули они свечу, пастушок лежит да маковки грызет.
— Ты что там, брат, грызешь? — спрашивает его боярин.
— Да вот отрезал себе нос да и грызу.
Боярин сейчас же достал ножичек — чик! — отрезал и себе нос и давай грызть. Думал, видно, что так надо, чтобы начатое дело ему счастливее закончить.
Ночью слышит: опять пастух что-то грызет:
— Что ты, брат, ешь? — спрашивает.
— Да вот, уши себе обрезал да и ем.
Боярин себе тотчас же оба уха отхватил и давай их грызть, чтобы ни в чем от пастуха не отставать.
Всю-то ночь он от боли глаз не сомкнул, корчился, как пиявка от соли. Но не кричал, не стонал, — стыдился.
А пастушок заснул сном праведным, да так до самого утра не поворачиваясь и проспал. Как встали они, их сейчас же в царский совет позвали, чтоб царевна себе жениха выбрала. И что же царевы советники видят? Входит боярин, страшный, безносый, весь в крови — падаль да и только! Его царские слуги взашей из дворца вытолкали. И приказал тут царь пастушка в дорогое платье нарядить, обвенчал его со своей красавицей дочерью. Много дней кряду на их свадьбе все гуляли-пировали.
Но не в том дело! Вскоре стал царь примечать, что зять его не только собой хорош, и статен, но и умен, и что ум его, чем дальше, тем тоньше и острее становится. И заставил его царь в один прекрасный день несколько труднейших дел разобрать. А царев зять оказался человеком прямым и честным. Как услышали царские советники, какие он мудрые решения вынес, от удивления рты поразевали. А царь-то уже стар был и слаб. Вот он на свой престол молодого царя — своего зятя — и посадил. И стал пастух тем царством править и коли не помер, то и поныне там правый суд вершит.
На том гостям слава, хозяевам держава.
Всему делу венец, а моей сказке конец.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Примечания
1
Румынские народные танцы.
