девочка Лисия предложила сбегать перекусить и даже сказала, что столик займет, пока он отнесет документы. Дан обернулся быстро и с превеликим удовольствием, пусть и на время, покинул стены Управления.
— Больше свобод гемоглобинозависимым! — скандировала средних размеров толпа чуть в стороне от главного входа, размахивая красными полотнищами с рисунком кардио-строки, навязчиво напоминающим вампирий оскал. — Братья по крови, объединяйтесь! Первым — первую! Долой суррогаты!
Волнения происходили из-за поправок к закону, ограничивающему доступ народных вампирьих масс к природным благам и ужесточением кар за злоупотребления натуральным.
— Брат, — дернул Дана за рукав прорвавшийся сквозь выделенную для демонстрации территорию активист из сочувствующих с накладными клыками и в черной мантии с красным подбоем, — ряды редеют, переходи в красную зону, не дай себе засохнуть!
И уронил клык.
— Не, я по борщу, — отпинался Лодвейн и юркнул в двери находящейся рядом кафешки, которую работники Центрального управления давно и прочно облюбовали для обедов, перекусов и прочих принятий пищи. Меню тут было толерантное, учитывающее разнорасовые предпочтения.
Дан оглядел зал. Из-за столика приподнялась Лис и зазывно помахала рукой.
— Я тебе томатный суп взяла и стейк с кровью. Сейчас принесут. И белковый коктейль, вот.
— Идеальная женщина! Дай расцелую, — возрадовался вампир и полез к шее с клыками. Его с хохотом отогнали салфеткой, как залетного комара, и сунули в руки большой накрытый крышечкой стакан с соломинкой.
Дан шумно втянул напиток, отчего стенки стаканчика приобрели женственные формы, и развалился на стуле, выпростав длинные ноги в проход.
— А теперь, давай, изливай, — загадочно предложила Лисия, проникновенно глядя в глаза и наваливаясь на столик богатой грудью.
Дан поперхнулся очередной порцией коктейля. Трикотажная ткань протаяла рисунком кружева, а тесемка бретели провокационно мигнула алым из выреза. Но тут очень вовремя принесли стейк, Дан жадно на него набросился, но Лисия твердо вознамерилась докопаться до правды, а потому не отставала. Лодвейн выдохнул, выхлебал суп прямо из миски и признался. Подумаешь, одним осведомленным больше, одним меньше…
— Бедняжка, и как ты работаешь с таким ужасом!?
— Ежедневно превозмогая себя, — пафосно заявил Лодвейн и приосанился, потом обмяк, сдвинул на край стола пустые тарелки и расплющил моську о скатерть. — Я устал.
— Есть идея, — воодушевилась добрая душа. — Я тут читала…
И принялась излагать. Лодвейн поначалу морщился, но потом взглянул на предложение по-другому. В гости к нему давно никто не хаживал, особенно симпатичные дамочки, путь даже и по дружбе. А тут еще и помочь хотят. Можно было бы к штатному психологу, но кто знает, что у этих лекарей на уме? Еще справку выдаст о профнепригодности и опять в клан на побегушки пьяниц отлавливать и по отелям мотаться? Попытка не пытка.
3
Лечение
Лисия позвонила и они договорились на ближайшие выходные. Она сказала, что все принесет с собой, и Дан не стал уточнять, что именно, чтоб вдруг резко не передумать или не лишать себя удовольствия поржать. Его вот прямо уже на поржать и пробивало, заранее. Возможно, нервы, а возможно, вспоминалась Холинская свадьба с переодеваниями. Они тогда отлично повеселились. И на их с Эфарелем свадьбе, и на имянаречении Найниэ, и когда Холины десять лет брака гуляли, а Мика беременная психанула и устроила огненное представление прямо в банкетном зале.
Вот он такой позитивный три дня на работу ходил, всем улыбался и начотдела его за этот позитив к тому самому психологу чуть не отправил, изловив в коридоре за рукав.
— То тебе, Лодвейн, темные ритуалы мерещатся, то гули не-мертвые, то лыбишься как укуренный, пора бы побеседовать.
Выходных, как первого свидания, ждал и, когда Лисия позвонила, что вот-вот будет, вдруг разнервничался до того, что клыки полезли. Что за напасть?
Напасть… напасть… напасть…
Посознание подзуживало устранить возможную угрозу. Ведь явится сейчас и пугать начнет!
Вкусссная…
Вот же… Ломанулся к холодильнику и банку редбулька выдул. Может и правда к мозгоправу сходить, что он, как запойный, Тьма сохрани, мечется?
Лисия открыла дверь задом, потому привет Лодвейн ему и сказал. В брюках приветствуемый был особенно хорош.
Курточка коротенькая, сапожки, кудрявое темно-рыжее вокруг головы мечется, прелессссть.
— Что зубья вывесил? Держи вот, — и вручила ему два объемных пакета, а сама принялась из куртки вытряхиваться. — А чего дубарь такой у тебя?
Дан плечами пожал. Сгрузил пакеты на столик в зале.
— А там что? — спросил он погромче, Лис уже на кухне гремела и, наверное, подкрутила обогрев, потому что Лодвейну стало слегка жарковато.
— Ну что ты, как не родной, — Лисия появилась из кухни, оттолкнула его от столика и принялась с комментариями сортировать принесенное.
— Так, я тут принесла журнальчики всякие, — Дану стало еще жарче, — вот, это тебе, для вживания в образ, — ему сунули шуршашку с какими-то черными шмотками, — это мне, — еще одну шуршашку Лисия отложила в сторонку и отчего-то заволновалась. — Фильмы еще. Во! “Ужас на крыльях ночи”. Не смотрел? Ну ты… А ну, точно, извини. Не смотрел, так еще лучше. Убойная лента про мага-метаморфа полудемона Батмейна. Я три части взяла. Еще сетесериал “Драгул, великий и ужасный”... Ну что ты замер как колом пришпиленный! Иди, приводи себя в рабочее состояние для сеанса терапии.
Еще и в спину попинала по направлению к спальне. Дан смутился, но старался вида не подавать.
— Не нервничай, я аккуратно, — добила Лис и потащила оставшееся позвякивающее вместе с пакетом на кухню.
Становилось все интереснее.
В свертке оказался костюм того самого мага-метаморфа. Бесстыжее трико, магпластовый панцирь, маска на пол-лица с дырами для глаз и ушами на макухе, и сбруя с… брррр… летучемышиными крылами. Если сначала Дан ржал, как припадочный, прыгая вокруг кровати и пытаясь натянуть трико и все остальное, то крылья вызывали содрогания, но он все-таки их нацепил. Гордый своей первой победой, вырулил из спальни и собирался вальяжно привалиться к косяку и зубом цыкнуть на шебуршащуюся вокруг столика Лис, но тут дурное крыло растопырилось, зацепилось за приоткрытую дверь и Дан вломился в косяк тем самым зубом, которым цыкнуть собирался. Да так и замер. Подумал, если сейчас шевельнется, у него зубы посыплются, как у активиста на демонстрации, и слова всякие посыплются тоже. А тут дама в гостях, жена эльфья, привыкла к обходительному обращению и возвышенному всякому. Эфарель, небось, не выражается или выражается, но
