— Нет.
Единственное слово повисло в воздухе. Дон моргнул.
— Не хотели бы вы повидаться с матерью?
Слишком уж легко он принял мой отказ. Что-то затевается. Ямедленно кивнула:
— Да. Она здесь?
— Да, и мы доставим ее прямо сюда. Не годится вамразгуливать по коридорам, размахивая этой железной дубинкой. Тэйт, скажиохране, чтобы привезли миссис Кроуфилд. И закажи еще одно кресло-каталку.Что-то у меня артрит разыгрался. — Он с наигранным негодованием осматривалсвои колени.
Во мне шевельнулось легкое раскаяние.
— Вы сами напросились.
— Дело того стоило, Кэтрин. Надо было доказать, что яправ. Есть вещи, за которые стоит расплачиваться.
Вспомнив Кости, я всей душой с ним согласилась.
Стоило полюбоваться на физиономию охранника, когда он,отворив дверь, увидел Тэйта, поддерживающего выломанную под странным угломруку, и устроившегося на полу Дона. Рейку с кровати я придерживала рукой, асама лежала как раньше.
— Я споткнулся, а мой напарник хотел мне помочь и упална меня, — выдал Дон, когда стало очевидным, что требуется какое-тообъяснение.
Охранник сглотнул слюну и понимающе кивнул. Дону помоглиподняться, а вскоре в кресле вкатили мою мать. На мгновенье мне пришло в головуснова вышибить оконное стекло, схватить ее в охапку и бежать, но одного взглядана ее лицо хватило, чтобы понять: ничего не выйдет.
— Как ты могла? — заговорила она, едва за нейзакрылась дверь.
От ее взгляда сердце готово было разорваться в груди.
— Ты как, мам? Мне так жаль бабушку и дедушку.
Я же их любила… Слезы, скопившиеся внутри, наконецпрорвались. Я села и потянулась к ее руке. Она с отвращением отпрянула.
— И ты еще говоришь, что тебе жаль? Ты это говоришьпосле того, как я видела тебя с тем вампиром!
Она кричала так, что я нервно оглянулась на дверь. Как быохранник не упал в обморок. Она вдруг заговорила с мольбой:
— Скажи мне, что я ошиблась. Скажи, что они мне лгали,те звери, что убили моих родителей и уволокли меня. Скажи, что ты не е…шься свампиром.
Я никогда в жизни не слышала от нее этого слова, и в ееустах оно прозвучало особенно мерзко. Взглянув ей в лицо, я поняла, чтооправдываются самые страшные мои ожидания. Так я и думала. Она презирала меня.
— Мама, я собиралась тебе о нем рассказать. Он нетакой, как другие. Это на самом деле он помогал мне их убивать, а не Тимми. Онмного лет охотился за Хеннесси и его бандой.
— Ради денег. — Она хлестала меня словами. —О, я довольно наслушалась от них об этом. Они только и говорили о вампире,который убивает за деньги. А о тебе говорили со смехом, говорили, что где он,там всегда женщины. Так вот чем ты стала, Кэтрин, — шлюхой неумершего.
У меня вырвался всхлип. Каким грязным все это представлялосьей.
— Ты напрасно его осуждаешь. Он рисковал жизнью, когдавошел в тот дом, чтобы спасти тебя.
— Как он мог рисковать жизнью, если он мертв? Мертв, иповсюду сеет смерть! Это из-за него убийцы пришли в наш дом, и это ты виновата,что связалась с ними. Если бы ты не спала с вампиром, мои родители и теперьбыли бы живы!
Из всего, что она наговорила, это ударило больнее всего.Пусть я не смогу оправдаться за их смерть, но Кости она винить не смеет.
— Не смей, мама! Не смей! Ты знала, чем я занималась сшестнадцати лет: болталась по клубам, выискивала вампиров. И ты знала, как этоопасно. Кому, как не тебе, знать, после той истории с моим отцом, но все равноты меня поощряла, значит, это твоя вина! И я это делала и не хотелаостановиться, сколько Кости меня ни уговаривал, так что это моя вина! Если бы яне встретилась с Кости, если бы я никогда в жизни не спала с вампиром, бабушкус дедушкой все равно могли убить за то, что делали мы с тобой без его участия,еще до него. Если кровь бабушки и дедушки на чьих-то руках, так на моих итвоих. Не на нем. Мы всегда знали, что однажды мой след может привести их кнашему дому; и если кто в ответе за смерть бабушки и дедушки, так это мы стобой, а вовсе не он.
Она побелела, и ее голос, когда он прозвучал, был тихим извенел:
— Возможно, ты права. Возможно, я тоже в ответе заубийство моих родителей, и мне до конца жизни не смыть этой вины. Но допуститьв свою жизнь вампира я не могу. Я люблю тебя, Кэтрин, но, если ты не порвешь сэтой тварью, я не хочу больше тебя видеть.
Слова ударили сильнее, чем пули. Я думала, что готовауслышать их, но это оказалось гораздо больнее, чем я думала.
— Не надо так со мной, мама. Кроме тебя, у меня неосталось родных!
Она выпрямилась в кресле, насколько позволяли ейповрежденные ребра:
— Я знала, что это случится. Ты изначально испорчена.То чудовище растоптало твою совесть и вызвало к жизни скрывавшийся в тебе мрак.Я всегда этого боялась. Мне жаль только, что те звери не убили меня прежде, чемя узнала, что оказалась негодной матерью.
Каждое слово резало словно ножом.
После похищения, после смерти родителей бессмысленно былоубеждать ее, что не всякий вампир — зло. Она тонула в ненависти, и я не в силахбыла ее спасти.
— Надеюсь, те люди изловят это чудовище и убьют его разнавсегда, — продолжала она. — Тогда ты избавишься от его власти.
Я вскинула голову:
— Кто? О ком ты говоришь?
Она с вызовом ответила на мой взгляд:
— Я рассказала всю правду тем людям, что сейчас вышлиотсюда. Сказала, что тебя сбил с пути один из этих нелюдей и что ночью он бежализ дома. Старший из них знает о существовании вампиров. Они его ищут. Надеюсь,убьют. Тогда ты станешь свободной.
— Дон! Идите сюда!
Я вскочила с кровати, распахнула дверь. Охранник, увидев,что я освободилась, начал поднимать пистолет, но Дон оттолкнул его своимвысоким креслом-каталкой. Следом за ним подоспел Тэйт.
— Все в порядке, Джонс. Все идет по плану.
— Но она же… она…
Джонс выпучил глаза на железную рейку, болтавшуюся на цепочкенаручника, и безмолвно открывал и закрывал рот.
— Ваше дело — стеречь дверь, — прикрикнул Бредли иоттолкнул его в сторону здоровой рукой.
— Ну что, леди, поболтали? — начал Дон.
— Ты самоуверенный сукин сын. Что за игру ты затеял?
Дон держался невозмутимо, словно зашел на чашку чая:
— Миссис Кроуфилд, прошу прощения, но не оставите ли вынас на несколько минут наедине с вашей дочерью? Охранник отвезет вас в вашупалату.
