— Не перестану.
— Перестанешь, или я брошу тебя. Прямо здесь. Как тебепонравится сломанный копчик в качестве свадебного подарка?
— Ох, Лукас!
— Тсс… Потише.
Он был ненамного трезвее, просто лучше держался.
— Отпусти меня, или я закричу.
— Не закричишь. Мы помолвлены. Держа Кизию на руках, ондошел до середины холла.
— Какое красивое кольцо, Лукас! Если бы только ты знал,как я тебя люблю!
Положив голову ему на плечо, она рассматривала кольцо. Оннес ее легко, как маленького ребенка.
— Не будете ли вы добры прислать формы для регистрациив номер, учитывая больное сердце миссис Джонс и ее ослабленное состояние последлительного полета?
Они вошли в лифт. Лукас с усмешкой смотрел на Кизию, которуюпришлось для большей устойчивости прижать к углу кабины.
— Я дойду до номера сама. Спасибо.
Она окинула его высокомерным взглядом и, спотыкаясь, вышлаиз лифта. Он успел все же подхватить ее, чтобы она не упала, и предложил ейруку, стараясь сохранять невозмутимый вид.
— Мадам?
— Спасибо, сэр.
Она повисла на нем. Они осторожно дошли до своего номера.
— И знаешь, что удивительно, Лукас?
Когда она была пьяна, она изъяснялась так, будто находиласьв Палм-Бич, Лондоне или Париже.
— Что, моя дорогая? — Он подхватил ее интонацию.
— Когда мы поднимались, у меня появилось чувство, чтомы увидим весь мир: небо, мост «Золотые ворота»… все. Неужели все это из-запомолвки?
— Нет, это все из-за стеклянного лифта: он скользит понаружной части здания, а ты, пьяная, находишься внутри. Что-то вродеспециального эффекта.
И он улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой.
В дверях номера их ждал носильщик. Люк выдал ему чаевые изакрыл дверь.
— Я бы тебе посоветовал полежать или принять душ. Аможет быть, и то и другое.
— Нет, я хочу…
Она медленно подошла к нему. В ее глазах было что-тобесовское, и он засмеялся.
— Собственно говоря, я тоже.
— Эй, леди, день наступил.
— Уже?
— Да, уже давно.
— По-моему, я умираю.
— Это с похмелья. Я заказал тебе кофе.
Увидев гримасу на ее лице, он улыбнулся. Третья бутылка шампанского,которую они выпили после ужина, только ухудшила дело. Это была ночьзатянувшегося торжества по поводу их помолвки. Сумасшествие. Он слишком хорошопонимал, что на следующий день может оказаться в тюрьме. Вот почему отвергмысль о Рено или Вегасе. Он не мог причинить ей боль. Если они заберут его, этоодно. Но он не мог допустить, чтобы она, став его женой, тоже пострадала. Онслишком любил ее.
Она выпила кофе и, приняв душ, почувствовала себязначительно лучше.
— Может, я все-таки не умру. Пока еще сомневаюсь.
— С таким слабым сердцем, как у тебя, всякое можетбыть.
— С каким слабым сердцем?
Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.
— Так я всем сказал, когда внес тебя в гостиницу.
— Ты меня нес?
— А ты не помнишь?
— Я не помню, что меня несли. Я помню, что летела.
— Это был лифт.
— О Господи, я действительно была хороша.
— Хуже, чем ты думаешь. Что наводит меня на мысль… Тыпомнишь, что была помолвлена?
— И неоднократно.
С озорной усмешкой она стала гладить его ногу.
— Я имею в виду кольцо, легкомысленная ты особа. Как нестыдно!
— Мне стыдно? Если я правильно помню…
— Неважно. Ты помнишь, что была помолвлена?
Взгляд ее потеплел, когда она увидела, что он не шутит.
— Да, дорогой. Я помню. А кольцо потрясающее.
Она покрутила кольцом перед Люком и поцеловала его. Обазасмеялись.
— Изумительное кольцо.
— Для изумительной женщины. Я бы купил тебе сапфир, даони жутко дорогие.
— Мне больше нравится аквамарин. У моей бабушки былсапфир, который…
— О, только не об этом!
Он начал хохотать. Она с удивлением посмотрела на него.
— Разве я тебе рассказывала?
— И неоднократно.
Она усмехнулась, пожала плечами. На ней не было ничего,кроме кольца.
— Ну что, мы так и будем целый день сидеть здесь,заниматься любовью и лентяйничать или куда-нибудь пойдем?
— Ты считаешь, что нам надо куда-нибудь пойти? —Похоже, что первая идея ей нравилась больше.
— Было бы хорошо. А позже мы вернемся и продолжим.
— Обещаешь?
— А тебе что, обычно приходится принуждать меня?
— Я бы не сказала.
Она натянуто улыбнулась и направилась к шкафу.
— Куда мы пойдем?
— А куда ты хочешь?
— Мне бы хотелось уехать. На побережье или куда-нибудьеще.
— С шофером?
Это идея была не очень привлекательной. Только не это!
— Нет, конечно, одни. Мы можем заказать машину.
— Отлично, детка. С удовольствием.
Она истратила кучу денег на эту поездку. Номер в «Фермоне»,билеты первого класса, лимузин, изысканная еда, заказанная прямо в номер, асейчас — машина, чтобы доставить ему удовольствие. Она хотела, чтобы все былона высшем уровне. Она старалась смягчить удар от предстоящего процесса или хотябы сделать вид. Их веселье было сродни тому, которое устраивают для умирающегоребенка: цирк, кукольный театр, игрушки, цветной телевизор, Диснейленд имороженое до отвала, потому что скоро, очень скоро…
Кизия тосковала по времени, когда они впервые приехали вСан-Франциско, пои тем дивным дням, которые они провели в Нью-Йорке. В этот развсе было по-другому. Роскошно, но искусственно.
Консьерж заказал им машину — ярко-красный «мустанг». С ревомон помчал их вверх, к мосту. Кататься в такой солнечный зимний день было одноудовольствие. В Сан-Франциско никогда не бывает очень холодно. Дул свежийветер, но воздух был теплым, а вокруг все зеленело, радуя глаз после скучногопейзажа, который они оставили позади.
Они катались весь день, останавливаясь то тут, то там.Бродили по пляжам, подходили к краю воды, сидели на камнях и болтали, избегаяговорить о том, что тяжестью лежало на сердце. Было слишком поздно вспоминатьоб этом, да и не имело смысла. Суд надвигался неотвратимо. Слова были лишними.Они выражали состояние по-своему: красноречивее слов были поцелуи, взгляды,подарки. Все, что они могли делать теперь, — это ждать.
