Он гладит мои волосы.
— Это возможно. Его смертная душа была чиста.
ЛЮК
Все такое тихое, белое... и пустое. Ненастоящее. Как и мойразум. Я знаю, что где-то должно быть тело... мое тело... но я не могу ниувидеть, ни почувствовать его. Я вообще ничего не вижу. Я ощущаю умиротворениеи позволяю себе дрейфовать.
Но затем я лечу сквозь время и пространство, чувствуяголовокружительное падение.
Король Люцифер.
Когда я останавливаюсь, а головокружение исчезает, я открываюглаза, уверенный, что нахожусь в Пандемонии. Но вместо этого я стою в начале длинногобелого коридора. Передо мной две деревянные двери с надписью «Лимб».
Лимб...
Место, куда попадают неотмеченные души... для сортировки.
Полагаю, это значит, что я мертв.
Внезапно понимание того, что я больше не увижу Фрэнни, неприкоснусь к ней, не поцелую, бьет меня с такой силой, что я опускаюсь наколени. Я изо всех сил пытаюсь вдохнуть, пока не вспоминаю, что мне это большене нужно. Я мертв.
Но Фрэнни-то нет. И она в безопасности.
Эта мысль помогает очистить голову.
Фрэнни в безопасности. Теперь, когда я ушел с ее пути, онапозволит Габриэлю отметить ее и будет в порядке. Он будет защищать ее. Этохорошо. Так я смогу покинуть ее. Ей будет лучше.
Я собираюсь с силами, встаю и распахиваю двери, заходя внепомерно огромную комнату. Потолок со светильниками низок, но стены уходят внепроглядную даль. Передо мной старый деревянный стол с разбросанными по еготемной ровной поверхности журналами. Сбоку прикреплена написанная от рукизаписка. Небрежными каракулями черным маркером на ней выведено: «Возьми номер исядь». Рядом стоит красный пластиковый числовой счетчик.
Я делаю шаг к нему и вижу... Пластиковые черные стульярасставлены в два ряда, большинство из них занимают бесчисленные души, ждущиедальнейшего решения их участи. Многие мечутся, плачут и кричат, страдая о том,что мертвы. Все они переливаются оттенками серого, бежевого, немного черного иохры... Золотая середина. Это души, которые не были отмечены перед смертью,потому что не попадали ни в одну, ни в другую команду.
Я впервые смотрю на самого себя, ожидая увидеть черный, каксмоль, цвет, но вместо этого обнаруживаю белый с оттенками сапфирового и светло-розового.Белый? Еще несколько минут я испуганно смотрю на себя, а потом направляюсь ксчетчику. Оторвав бумажку, я вижу большую единицу, напечатанную на зеленомлисте. Я опускаю взгляд на монитор, встроенный в стол.
— Сейчас обслуживается номер 64893394563172289516, — объявляетон.
Я смотрю на свое число.
Один.
— Первый номер, пожалуйста, пройдите в первый офис, — слышуя монотонный голос. Но монитор не меняется. Я стою в удивлении: где я долженискать этот офис? И тогда я вижу резную деревянную дверь с большой золотойцифрой «один», нарисованной на ней. Я поворачиваю ручку, толкая дверь, имедленно открываю ее.
Собравшись с духом, я делаю шаг внутрь и оказываюсь в яркоосвещенной комнате с огромным столом из красного дерева и стулом с высокойспинкой посередине. Комната выглядит обманчиво привлекательной. Успокаивающийзапах гикори веет от пляшущего в большом камине в конце комнаты огня. Бежевыекожаные диваны и кресла беспорядочно расставлены между многочисленными книжными полками. Среди разбросанных на красном столике рядом со мной книжек явижу «Божественную комедию» Данте и не могу удержаться от улыбки. Михаил знаетсвое дело.
Он парит над землей спиной ко мне около камина, белые одеждыраздувает несуществующий ветерок.
Очень постановочно.
Он медленно поворачивается и улыбается, но в его улыбке неттепла.
Он потирает свою черную бородку и изучает меня. Его темныеволосы и кожа контрастируют со светящимися бледно-голубыми глазами, придаваяему зловещий вид, который, без сомнения, призван запугивать души. Михаил какраз известен именно этим.
— Добро пожаловать, Люцифер. Видимо, Всевышний решилпо-быстрому с тобой разобраться. Я бы заставил тебя ждать. — Он показывает наудобное на вид кожаное кресло рядом со столом. — Присаживайся.
— Нет, спасибо. Я предпочитаю стоять. — Я слишком хорошознаю все эти божественные штучки, чтобы потерять бдительность в присутствииархангела. Особенно этого. За всю эпоху своего служения он приобрел комплексБога.
Лимб под контролем Небес. Под контролем Михаиланепосредственно. Может показаться, что это работает на Рай, но Михаил верит встрогий контроль качества, поэтому отсюда души чаще отправляются в Ад.
Я делаю шаг вперед.
— Ну, так в чем дело? Почему я не в Аду?
— Если ты так стремишься вечность гореть в Аду, да будеттак. Я по ошибке решил, что мы могли бы обсудить варианты. — Он небрежновзмахивает рукой, направляясь к столу.
Я проглатываю свою гордость вместе с комком, застрявшим уменя в горле.
— Подожди. — Я иду к столу и сажусь в кожаное кресло. — Какиеварианты?
Его глаза смягчаются, а по лицу ясно видно, что это егозабавляет.
— Похоже, есть некий смертный, желающий вас вернуть. Весьманастойчиво, на самом деле. И это действительно очень трогательно. К тому же,так случилось, что этот смертный обладает Влиянием, и, похоже, таким сильным,что даже сам Габриэль с трудом говорит «нет».
Моя голова начинает кружиться. Это возможно? Может ВлияниеФрэнни вернуть меня к жизни? Никогда не слышал ни о чем подобном. Хотя я такженикогда не слышал, чтобы демон становился человеком.
— Как я вижу по твоему лицу, этот вариант для тебя весьмаинтересен?
Я отвлекаюсь от своих размышлений, обнаруживая расплывшуюсяна губах улыбку и слезы, струящиеся по щекам. Я стираю и то, и другое,пристально глядя на Михаила.
— Это возможно?
— О да. Но есть условия. Это не бесплатная поездка.
Мое сердце замирает. Ловушка. Как всегда… ловушка.
— И какие условия?
— Мы знаем, что Фрэнни изменила тебя. Ее Влияние оченьсильно. — Он не говорит этого, но я вижу по его глазам: под силой он подразумеваетопасность. Смертный, влияющий на смертных, — это одно. Смертный, влияющий на Ади Рай, — совсем другое. Они ее боятся.
Как будто прочитав мои мысли... а вообще, я уверен, что онпрочитал мои мысли... Михаил начинает злиться:
— Она хочет тебя сейчас, и она получит тебя смертным, — онвыплевывает последнее слово, как будто оно неприятно на вкус. — Но никто из насне знает, что будет с тобой, когда она перестанет тебя хотеть. Люди, в концеконцов, весьма непостоянные существа. — Самодовольная ухмылка расползается поего лицу, пока он слушает мои мысли.
