— Привет. — Макс окинул взглядом комнату и яркие звезды.
— Я как раз иду кормить Ника, — сказал Дэвид.
— Давай я, — сказал Макс. — Хочу его увидеть.
На стене Дэвида висела репродукция картины Рембрандта, с которой улыбался Астарот.
— Знаешь, это та самая картина, — тихо сказал Макс. — Ты был прав.
Дэвид кивнул и сорвал ее со стены.
— Жаль, что меня не было с тобой, — серьезно сказал Дэвид. — Жаль, что меня тоже не похитили.
— Да, — Макс покосился на мусорное ведро. — Теперь Астарот проснулся. И с каждым днем будет становиться сильнее…
Дэвид пристально посмотрел на него.
— Мы тоже.
Когда Макс пришел в сторожку, Ник уже сновал по загону. Услышав голос Макса, лимрилл застыл и резко повернул голову к двери. Макс улыбнулся и потуже затянул толстый кожаный передник. Но лимрилл не бросился на Макса, а просто подошел и понюхал его лодыжку. Потом с упреком посмотрел на Макса и снова залез на свое маленькое дерево. Зевнул и стал медленно мотать хвостом из стороны в сторону.
— Ну, Ник! — умоляюще сказал Макс и погладил мягкий рыже — медный мех на макушке зверя. — Не сердись! Я не специально уехал так надолго.
Ник сдвинулся и показал ему спину, полную острейших игл. Ветка под ним заскрипела. В нем уже была добрая сотня фунтов мышц и металла. Макс потряс ветку.
— Ну, пошли! Пошли на улицу. Там хорошо. Кажется, я видел скунса. Вкусненького, жирненького скунса! М — м — м?
Лимрилл не шелохнулся. Макс заглянул за ствол дерева и на мгновение встретился глазами с Ником. Зверь тут же зажмурился и притворился, что спит.
— Ох, да что ж такое! — сказал Макс, подсунул руки под теплый живот Ника и поднял тяжелого зверя на плечо. Лимрилл расслабился и повис на нем мертвым грузом.
Макс кое — как подошел к ведру.
— Еду для шварцвальдского лимрилла, который на меня дуется, — проворчал он.
Ведро затряслось, и в нем появились ящики металлических стержней и грызунов. Ник висел на плече Макса все время, пока тот с кряхтением перегружал ящики на тележку. Что — то бормоча себе под нос, Макс выкатил еду наружу.
Вместо того чтобы наброситься на еду, Ник сосредоточил все внимание на Максе. Он напряг мышцы и присел, будто собрался бежать. Поняв, чего тот ждет, Макс побежал от него по темной опушке. Лимрилл догнал его и начал лапами бить по ногам. Макс хихикнул. Вдруг ему пришло в голову телоусилиться. Макс пулей улетел прочь, и Ник разочарованно взвыл. Макс обежал край пруда, перескочил через камыши и вернулся. Наконец за ним раздались тихое шлепанье и похрюкивание. Макс приготовился к удару.
Через долю секунды Ник врезался ему в живот и заерзал. Его страшные когти чуть не продырявили плотный кожаный передник. Ник долго смотрел на Макса блестящими глазами и вдруг, печально мявкнув, сильно укусил его своими острыми зубками за нос. Макс взвыл и сбросил Ника на землю. Лимрилл потрусил к тележке. Настроение его явно улучшилось.
Пока Ник мыл лапы и морду в пруду, Макс откатил пустые ящики в сторожку. Когда мальчик вернулся, Ник стоял и его ждал. Мокрый мех лимрилла был гладким и блестящим. Сколько Макс его ни умолял, как ни угрожал, лимрилл не хотел заходить в сторожку. Старина Том пробил одиннадцать.
— Ну, мне пора назад, — наконец сказал Макс и пошел к живой изгороди. — Или оставайся тут, или пошли.
Лимрилл пошел за ним, удовлетворенно подрагивая иглами.
Макс держал Ника на коленях и смотрел из отцовского окна, как ученики шумными толпами уходят в Убежище, на прощальный пир. Мистер Макдэниелс рылся в шкафу, а Ник ерзал, пытаясь достать светлячков за стеклом. Перед окном остановились Сара, Лючия и Синтия, все в парадной форме, и помахали Максу. Лючия даже послала воздушный поцелуй. Макс помахал в ответ и приподнял Ника, чтобы тот посмотрел на Сару — она помогала о нем заботиться, пока Макса не было. От радости лимрилл порвал Максу футболку и сбил со столика вазу.
— Ну как? — спросил мистер Макдэниелс.
Макс обернулся и увидел отца в темно — синем пиджаке и желтом галстуке. Пиджак был на несколько размеров меньше, чем нужно, и не сдерживал объемистые формы мистера Макдэниелса.
— Э — э, неплохо…
— Неправда! — рассмеялся мистер Макдэниелс. — Пиджак Нолана смотрится на мне по — идиотски.
— Тогда зачем ты его надел?
— Потому что пижама Боба не очень подходит для прощального пира.
— Иди без меня, — сказал Макс и отвернулся к светлячкам.
Отец сел рядом.
— Нельзя сидеть здесь вечно. Макс, я думаю, пора выходить.
Макс прислушался к ветерку, который пронесся по саду, и отпустил Ника. Тот тут же растянулся на груде одежды.
— Накинутся с вопросами, — сказал Макс. — И кто — нибудь скажет, что я не спас Алекса.
— Может, и так. Ну что ж, тебе будет неприятно, я буду выглядеть глупо, но надо как — то жить дальше…
Макс сердито уставился на Ника: тот дожевывал его последнюю пару темных носков.
* * *
Макс еще никогда не видел в Убежище столько людей. Когда они с отцом подошли ближе, заканчивалась церемония награждения. Сотни учеников, преподавателей и выпускников прошлых лет сидели за уставленными множеством свечей длинными столами, пили шампанское и угощались закусками. Госпожа Рихтер вручила последний диплом сияющему шестикурснику. По пруду в фарватере Фригги и Хельги плавали свечки. Гигантские фосфоресцирующие раковины отбрасывали на траву мягкий желтый свет.
— Хочешь шампанского, папа? — спросил Макс, когда мимо прошел фавн с напитками.
— Еще как! — пробормотал мистер Макдэниелс и потянулся за бокалом.
Макс с отцом сели с краю, за свободный столик. Макс опустил голову и стал слушать плеск воды в лагуне. Вскоре его заметили. Вокруг зашушукались. Макс поднял глаза и увидел, что Анна Лундгрен и Саша Иванович, сидящие через несколько столов, бросают на него злобные взгляды. Макс отвернулся к госпоже Рихтер.
— Мы очень гордимся нашими выпускниками. Сейчас наши уважаемые аналитики покажут нам заключительный ролик лучших моментов на Полосе… — Старшие ученики застонали. — Пока мы ждем, предлагаю вручить ежегодные награды Рована. Или просто подождете фильма?
Ученики возмущенно завопили. Сэр Алистер спрятал лицо в салфетку.
Госпожа Рихтер улыбнулась.
— Ну, что ж, раз вы так просите… Как вы знаете, наши награды имеют особое значение. Каждая символизирует качества, без которых мы не можем быть тем, что мы есть.
Пока госпожа Рихтер говорила, у центрального стола материализовались шесть стеклянных кубов на высоких стойках из отполированного дерева. Внутри плавали подсвеченные награды — экспонаты из наградного зала.
