богатый купец по имени Ананда. Хотя его состояние оценивалось в четыреста миллионов золотых монет, он был невообразимо скуп. Как-то раз он решил наставить своего сына Муласири: «Не думай, что эти четыреста миллионов — великое богатство. То, что принадлежит тебе, не следует отдавать никому. Старайся преумножить свое состояние. Тот, кто тратит монету за монетой, однажды наверняка лишится всего, что имел». Ананда настолько дорожил своими сокровищами, что закопал где-то пять кувшинов с золотом и даже не сказал об этом сыну. Вскоре он умер и был зачат в утробе неприкасаемой из близлежащей деревни. Тем временем царь Пасенади вызвал его сына Муласири во дворец и объявил его наследником огромного состояния, которое накопил отец.
Неприкасаемые в той деревне жили поденным трудом, но с тех пор, как женщина зачала ребенка, они не могли найти работу и едва сводили концы с концами. «Должно быть, среди нас появился кто-то, лишенный добродетели, и он навлек на нас беду», — подумали они. Проверив все дома, они поняли, что во всем виновата беременная женщина, и выгнали ее прочь.
Испытывая огромные трудности и лишения, женщина все же выносила ребенка и родила. Мальчик появился на свет скорченным и безобразным, как маленький демон. Но несмотря на это, мать не оставила его — настолько велика была ее любовь к сыну, которого она носила под сердцем девять месяцев. С большим трудом она растила его. Когда она брала его с собой на работу, ей не платили ничего, а когда она отправлялась одна, то получала дневную оплату. Вскоре мальчик подрос и мог уже сам ходить по улицам и просить подаяние. Тогда мать дала ему чашу и сказала: «Сынок, из-за тебя на нашу долю выпали огромные страдания, и я больше не могу заботиться о тебе. В городе раздают пищу бедным, обездоленным и странникам — ты всегда найдешь пропитание. А теперь ступай».
Ребенок бродил от дома к дому в поисках еды и оказался возле особняка, в котором некогда жил богач Ананда. Память о прошлой жизни возродилась в его сознании, и он смело вошел в дом. Никем не замеченный, он прошел через три двери, однако у четвертой его увидели дети Муласири и в ужасе закричали. Слуги принялись колотить незваного гостя и с криками: «Убирайся прочь, убогий!» — выставили его за ворота и бросили в мусорную кучу.
Случилось так, что, собирая подаяние на улицах Саваттхи, Будда и Ананда оказались у дома Муласири в то же самое время. Указав на мальчика в куче мусора, Благословенный рассказал Ананде его историю и велел позвать хозяина дома. Вокруг них стала собираться толпа. Будда указал на мальчика и спросил Муласири: «Ты его знаешь?» Богач ответил: «Нет, достопочтенный». — «В прошлой жизни он был твоим отцом», — произнес Учитель, но богач сперва не поверил ему. Тогда Будда позвал мальчика-неприкасаемого и сказал ему: «Купец Ананда, покажи сыну пять кувшинов с золотом, которые ты спрятал». Муласири нашел сокровище именно там, где указал ребенок, и, воодушевленный удивительными способностями Будды, принял прибежище в трех драгоценностях.
Благословенный обратился к собравшимся: «„Мои сыновья, мое богатство…“, — так думает глупец и остается в оковах привязанности. Но он сам себе не принадлежит. Что говорить о сыновьях? Что говорить о богатстве?» К концу этого поучения восемьдесят четыре тысячи существ постигли различные аспекты Дхаммы.
Гарахадинна
В Саваттхи жили двое друзей по имени Сиригутта и Гарахадинна. Сиригутта был последователем Будды, а Гарахадинна — учеником нагих аскетов, нигантхов. Учителя Гарахадинны настаивали на том, чтобы он убедил Сиригутту оставить учение Будды и стать их последователем. Чтобы добиться этой цели, они велели Гарахадинне указывать на недостатки Будды, Дхаммы и Сангхи и восхвалять собственное учение. В течение долгого время Сиригутта терпеливо выслушивал слова друга и не говорил ни слова, но в один из дней он не выдержал и сказал: «Друг, ты все время меня спрашиваешь, что мне дает приверженность Будде. Ты просишь меня пойти к твоим учителям и сделать им пожертвование. Но скажи сперва, какими знаниями обладают твои учителя?»
«Для моих учителей нет ничего тайного: им ведомо прошлое, настоящее и будущее, они знают все о поступках, словах и мыслях людей», — ответил Гарахадинна. «Если так, то ты совершил огромную ошибку, так долго не рассказывая мне об этом! Только сегодня я узнал о мудрости и всезнании твоих наставников. Ступай, мой друг, и пригласи своих учителей ко мне на трапезу». Воодушевленный успехом, Гарахадинна отправился к нигантхам, поклонился им и рассказал о том, какая перемена произошла в его товарище. Решив, что Сиригутта наконец-то стал их последователем, аскеты с радостью приняли приглашение.
Сиригутте принадлежал большой участок земли, на котором стояли два дома. Он велел вырыть между ними длинный ров и заполнить его грязью и навозом.
У противоположных концов рва работники установили столбы и натянули между ними толстую веревку. Сиригутта велел поставить передние ножки стульев у края канала, а задние — на веревку. Он рассчитывал, что как только нагие аскеты опустятся на сиденья, стулья опрокинутся и они полетят в канал головой вниз. Чтобы замаскировать ров, он велел застелить сиденья белой тканью. Также Сиригутта приказал слугам взять несколько больших глиняных сосудов, обмазать горлышки рисовой кашей с маслом и медом и накрыть их банановыми листьями.
Утром Гарахадинна пришел в дом друга, чтобы убедиться, что все готово для приема нигантхов, и, увидев расставленные сиденья и глиняные сосуды, довольный ушел восвояси. Вслед за ним в дом Сиригутты пришли пятьсот нагих аскетов. Сиригутта вышел им навстречу и простерся перед ними в знак почтения. Затем, сложив ладони у груди, он мысленно обратился к гостям: «Гарахадинна рассказал мне, что вам известно прошлое, настоящее и будущее. Если это правда, пожалуйста, не заходите в мой дом — здесь нет для вас ни риса, ни похлебки, ни какой-либо другой еды. Если вам неизвестны прошлое, настоящее и будущее и вы зайдете в мой дом, то вы упадете в яму с нечистотами и вас побьют палками». Но вслух он произнес совсем другое: «Проходите в дом, достопочтенные».
Когда кто-то из аскетов собирался занять свое место, слуги останавливали его: «Достопочтенный, не садитесь, подождите немного». — «Чего нам ждать?» — удивлялись аскеты. «В нашем доме так заведено, что все гости садятся одновременно». Нигантхи согласились, и только когда все пятьсот гостей выстроились у своих стульев, они одновременно опустились на сиденья. Пока они садились, слуги успели сорвать покрывала со стульев, чтобы их не запачкали. Спустя секунду ножки стульев соскользнули с
