на Джеральда. – У вас была прислуга?
Джеральд с матерью переглянулись и весело рассмеялись.
– Нет, – ответил Джеральд. – Беа – это девочка, которая жила у нас во время войны. Она была из Лондона.
– Они были очень близки, – сказала Нэнси. – Я бы сказала, даже ближе, чем Джеральд со своим родным братом. Ты согласен?
Джеральд кивнул.
– А что с ней случилось? – спросила Энни. – Вы поддерживаете связь?
– Конечно. Она живет в Лондоне и приезжала на похороны Уильяма. Было так приятно увидеть ее снова.
– Как странно, – подал голос Бен. – Сестра, но вместе с тем и не сестра. Часть семьи, а потом вдруг нет. А ты и сейчас продолжаешь с ней общаться?
Джеральд не знал, что сказать.
– Полагаю, да, – ответила вместо него Энни, и Джеральд удивленно посмотрел на нее. – Я видела письма из Лондона. Еще подумала, от кого бы это.
Джеральд покраснел, и все засмеялись.
– Ужин готов, – объявила Джой. – Рассказывайте скорей, чего это вы там веселитесь.
Позже, когда Джеральд, проводив мать домой, вернулся и сел, чтобы немного поработать, в гостиной появилась Джой и устроилась рядом на диване, завернувшись в плед. Джой ему нравилась. Они со Стивеном были на похоронах Уильяма, и с тех пор она поддерживала его.
Джой коснулась его руки:
– Она выглядит неплохо, Джеральд. Может, начинает новую жизнь.
– Я знаю, – улыбнулся он в ответ.
– Не будь я в курсе, подумала бы, что она гораздо моложе. Очень тяжело потерять сначала отца, потом брата. А с виду и не догадаешься, дружище. Ты самый стойкий из всех нас.
Джеральд обнял ее. Он не был уверен, что Джой права. И ему отчаянно хотелось того, что Джой со Стивеном уже нашли.
Беа
Беа опустила письмо в щель почтового ящика, пока не успела передумать. Она пригласила Джеральда в Лондон, на свадьбу матери в декабре. Несколько недель обдумывала эту мысль. Она ужасно хотела его увидеть. Они так много времени теперь проводили вместе – в письмах, последние месяцы пишут и пишут друг другу. Нет ничего радостнее, чем, вернувшись с работы, открыть дверь и обнаружить на полу письмо, спланировавшее из почтового ящика.
Беа переоделась, наспех перекусила и устроилась на диване с письмом в руках. Его округлый почерк, четкие мысли, искренность. Открытость Джеральда помогала ей тоже быть откровенной. И она всегда сразу писала ему ответ.
Беа сама хотела бы поехать в Америку, но денег на такое путешествие не было. И поэтому она спросила мать, можно ли пригласить его на свадьбу. Мысль, что она окажется на церемонии одна, без пары, угнетала. Беа сознавала, что будет чувствовать себя белой вороной. И ей ужасно надоело это чувство. Как будто стоишь неподвижно, а все остальные проносятся мимо, спеша к новым целям. Ее подруги уже не просто обзавелись детьми – их маленькие дочери ходят в школу, в гости и даже начинают подумывать о мальчиках. Подруги не пытаются больше устроить ее жизнь. На ней поставили крест. Но зато, говорят они, ты сделала потрясающую карьеру, Трис. Ты руководишь школой. Боже правый. Это же грандиозно! И это правда. Она и впрямь молодец. Но по вечерам, сидя дома и оглядывая свои книги, свои картины, свои кастрюли и сковородки, Беа задумывалась, а зачем все это. Совсем не такой она представляла свою жизнь.
Зато отношения с матерью теперь стали гораздо лучше. Они общаются почти каждый день, простили друг другу прошлые ошибки. Беа потребовались годы, чтобы понять, что и она тоже виновата. Годами она обвиняла мать во множестве грехов, а теперь осознала, что и сама причинила немало боли. И стена между ними постепенно разрушилась. Конечно, и сейчас случались сложные моменты. Как та ссора в ресторане, когда мама объявила, что опять собирается замуж. Но уже выйдя из ресторана, перед тем как разойтись в разные стороны, они обнялись, и впервые, насколько Беа помнит, ей не хотелось разжимать объятий.
Вечером в воскресенье зазвонил телефон, такое частенько случалось. То один, то другой учитель заболевал и объяснял, что не может выйти на работу в понедельник утром.
– Трис слушает, – произнесла Беа в трубку. В ответ тишина.
И вдруг:
– Беа? Это ты? – Голос Джеральда. Его голос. Тот самый родной знакомый голос.
– Джеральд. Прости. Думала, это кто-то с работы. Не ожидала твоего звонка. Все в порядке? Что-то с мамой?
– Все хорошо. Мы все в порядке. Просто, – он помешкал, – я получил твое письмо. И, в общем, с радостью приеду.
– Как чудесно!
– Только, знаешь, я никогда не был за границей.
– Тогда это будет не только свадебная вечеринка, – обрадовалась Беа. – Все, что ты пожелаешь увидеть или попробовать. – Она понадеялась, что прозвучало не слишком навязчиво. – Мама будет в восторге. Она наверняка отправит тебе персональное приглашение.
– Как думаешь, он и есть ее единственный? – осторожно спросил Джеральд, и Беа расхохоталась.
– Надеюсь. Потому что еще одной свадьбы я не переживу.
Повесив трубку, она встала, чтобы взглянуть на рисунок Уильяма, висевший над столом, – две фигуры слились в танце.
Нэнси
Когда башмаки Джеральда затопали в прихожей на коврике возле двери, Нэнси торопливо вышла и замахала конвертом. Она позвонила ему и попросила заглянуть. Якобы не смогла вставить вторые рамы, а ночью температура опустится ниже нуля. Сейчас лишь начало ноября, зима наверняка будет суровой.
– Что там такое? – Джеральд разматывал длинный шарф. Нос у него покраснел от холода.
– Я приготовлю тебе чай, – сказала Нэнси. – А ты достань печенье.
Она поставила чайник на плиту и с удивленным восторгом сообщила:
– Это приглашение на свадьбу. От Милли. Она снова выходит замуж!
Джеральд улыбнулся:
– Уже знаю. И она приглашает тебя, мам? Это же чертовски здорово!
– Да, – согласилась Нэнси, и это правда, она была на седьмом небе от счастья, получив сегодня приглашение. Глупо, конечно, так радоваться. И она, разумеется, не сможет поехать, но все равно. Какой трогательный жест.
Джеральд сел за стол, она поставила перед ним чашку и тарелку с печеньем. Он развернул листок с приглашением.
– Двадцатого декабря, – сказала Нэнси. – Накануне Рождества.
– Ты же поедешь, надеюсь?
– Боже, нет, конечно. Такой путь ради скромной свадебной церемонии. К человеку, с которым я не знакома толком. Это неразумно.
С тех пор как умер Итан, Нэнси почти никуда не ездила, лишь пару раз наведывалась в Нью-Йорк повидаться с Сарой. А за границей она не бывала со времен своей свадьбы. И никогда не летала на самолете. Но Лондон в декабре, в рождественском убранстве… Как, должно быть, там красиво.
– Мама. (Ну вот опять этот его тон.) Она
