чувствовал себя частью вашей семьи даже больше, чем своей. Дело прошлое, как говорится. – Она глянула на часы: – Может, вернемся? Не хочу пропустить вечерние новости.
Они не торопясь шли обратно по извилистым тропинкам, ветер над их головами что-то шептал в кронах деревьев.
Милли
С Аланом Милли познакомилась через общих друзей, и когда спустя шесть свиданий он сделал ей предложение, она его отшила.
– Не выдумывай, не хочешь ты на мне жениться, – сказала она, вертя в руках бокал с вином. – Я уже трижды пробовала. Эффективность у меня так себе. По крайней мере, моя дочь – которая частично американка – так говорит.
– Но я хочу, правда. – Он потянулся через стол и взял ее за руку.
Приятный мужчина, и всего-то шестьдесят пять. А ей шестьдесят на будущий год.
– Я хочу провести с тобой остаток жизни, Мил. Можем путешествовать, можем сидеть у камина, можем гулять под ручку, пока не состаримся окончательно. Именно этого я хочу. Единственное, чего я хочу. Прошу тебя, скажи «да».
Она ответила, что подумает, и, вернувшись вечером домой, бродила из угла в угол с чашкой чая в руке и размышляла, а почему бы, черт возьми, и нет. Им хорошо вместе. Он отличный партнер. И человек солидный. Совсем не такой попрыгун, как Томми. И не простак, как Джордж. И он не Редж. Никто не будет как Редж. Сейчас-то Милли это понимала. Он – Алан. Почему бы и нет? – произнесла она вслух, обращаясь к стенам. Почему нет? – спросила она у фотографии Беатрис. Cовсем недавнее фото, сделанное на свадьбе подруги, – Беатрис смеется, волосы у нее роскошно уложены. Почему бы и нет? – спросила она Реджа, живущего в рамочке около ее кровати. Мне кажется, он отличный вариант. Думаю, мы будем счастливы вместе. Разве этого недостаточно? Разве не этого все мы хотим? Милли никогда не считала себя оптимисткой, но теперь она была достаточно умудренной, чтобы признать: она именно что оптимистка – по крайней мере, когда дело касается мужчин.
Джеральд
В жилище у Джеральда редко садились ужинать вовремя. На стене в кухне у них висело расписание – кто готовит, кто убирает, – но чаще всего оказывалось, что они сидят в гостиной, когда время ужина давно прошло, спорят о политике или сплетничают про всякие школьные шуры-муры; кофейный столик заставлен бутылками с вином и переполненными пепельницами. В доме обитали четверо мужчин и две девушки. Стивен и Джой встречались уже несколько лет, и Джеральд слышал, как по ночам они проскальзывали в спальни друг к другу. Бен преподавал на кафедре истории, а Майк – актерское мастерство.
А еще была Энни. Она новенькая, всего несколько лет как из колледжа, преподает французский, и Джеральд жалел, что в свое время недостаточно серьезно им занимался. В голове осталось только настоящее время, и Энни постоянно поддразнивала его. Они даже слегка пофлиртовали, а однажды после затянувшегося вечера с изрядным количеством выпивки Джеральд проснулся на диване в обнимку с Энни. Но к продолжению он был не готов.
Он скучал по Линде. Она неожиданно нашла работу в школе в Балтиморе. Для Джеральда расставание с ней стало неожиданностью. Когда они были в Миссисипи, она прошла собеседование, и ей предложили учительствовать в местной школе. Глядя на Линду, сжимавшую в руке письмо, Джеральд понял, чего она ждет, – ждет, что он попросит ее не соглашаться, предложит выйти за него и провести вместе всю жизнь. Но он не смог. Даже не попытался. Джеральд никогда не считал, что они с Линдой равны, ему всегда казалось, что она на шаг впереди и на ступень выше. Они еще месяц прожили вместе, но оба знали, что все кончено. А ведь и требовалось-то произнести всего несколько слов. По возвращении из Миссисипи, прежде чем скрыться в доме, Линда нежно погладила его по щеке, и ему стало невыносимо стыдно. Всю жизнь он старался поступать правильно.
Джеральд рассказал матери, но потом держался от нее подальше. Он понимал, что новость ее глубоко разочаровала, и не хотел наблюдать ее разочарование каждый день. Мама с Линдой очень сблизились. Но оказалось, что оставить мать в покое было идеальным решением. Каким я был идиотом, писал он Беа. Его отсутствие словно повернуло время вспять, Нэнси прямо расцвела. Я должен был сделать это много лет назад.
Теперь, заезжая к матери, он частенько ее не заставал – то она обедала с подругами, то занималась какими-то делами в городе. А как-то раз он обнаружил ее в огороде – она выкапывала последнюю картошку, и щеки ее разрумянились на холоде.
Но сегодня, впервые за долгое время, мама придет к нему на ужин, и Джеральд в ожидании стоял у окна. Наконец она появилась на дорожке, ведущей к дому. Тростью Нэнси больше не пользовалась и, похоже, похудела. Джеральд поспешил открыть дверь:
– Добро пожаловать. Приветствуем в нашей скромной обители.
Все обитатели дома собрались, чтобы встретить гостью. Ужин нынче готовили Стивен и Джой, они помахали из кухни.
– Мы немножко задержались, – прокричала Джой, – но вы устраивайтесь пока. Мы сейчас быстренько все сообразим.
Мама села в кресло у камина и с готовностью приняла бокал вина.
– А у вас тут мило, – заметила она, но Джеральд прекрасно знал, что это неправда.
Дом был обставлен разномастным барахлом, добытым на гаражных распродажах или у приятелей. Но зато все удобно. Сколько вечеров они провели в этой гостиной, проверяя контрольные, составляя планы на следующий день. Не единожды ему приходилось оттирать следы от вина, оставшиеся на тетради или даже на студенческих работах.
Энни села рядом с гостьей:
– Расскажите нам про Джеральда. Ужасно хочется послушать про него.
Джеральд в ужасе зажмурился. О господи. Пригласить мать на ужин точно было плохой идеей. Какую шокирующую историю она сейчас выдаст? Про игрушечных солдатиков? Про коллекцию марок? Он попытался завести беседу о грядущих выборах, о том, что, кажется, Джонсона ждет оглушительная победа. Да о чем угодно, право, лишь бы не это. Мама глянула на него, и он с облегчением увидел, что она все понимает.
– Он был чудесным мальчиком, – сказала Нэнси. – Таким же, как и сейчас. Он стал моей опорой, с тех пор как умер мой муж и мой сын – его брат – тоже погиб.
– Но в детстве? – не унималась Энни, и Джеральд решил, что она ему больше не нравится. – Мы хотели бы знать, каким он был в детстве.
– Очень активным. Обожал играть. Они с Беа, бывало, часами резались в «Монополию».
– Беа? – Энни вопросительно посмотрела
