на нее восхищенный взгляд.
– Не уверена. Это благодаря тому, что Йоханнес знает каждого торговца на пятьдесят миль окрест и все они, похоже, перед ним в долгу.
– Ты же знаешь, что в основном причина – любопытство.
– Любопытство? – нахмурилась Мина, и Бернар самодовольно ухмыльнулся.
– Они хотят увидеть покорившую его женщину. Как известно, Йоханнес не женат уже много лет. И еще они неравнодушны к тортам.
– Расскажи мне об этом, – хихикнула она.
Ее версия торта «Золотурн» была переименована в торт «Рекинген» и стала огромным хитом, особенно благодаря рабочему, который обновил гардеробную и электрику, привел в порядок коровник и установил по всему периметру кафе самые замечательные подвесные светильники с бронзовыми плафонами. Она потратила много времени, совершенствуя этот рецепт и несколько других, потому что к открытию кафе ей нужно было быть во всеоружии, а также потому, что это отнимало у нее свободное время и отвлекало от мыслей о Люке.
Его не было четыре недели, и он никак не оставлял ее мысли. Так не должно было быть. Они оба согласились пойти разными путями. Это было правильно, но теперь она горько сожалела, что они так и не обменялись номерами мобильных телефонов в рамках своего дурацкого соглашения – попытаться облегчить ситуацию, не делясь подробностями.
К своему стыду, несмотря на данное ему обещание, она просмотрела записи Амелии, но данные Люка оказались уничтожены вместе с паспортными данными остальных, как только они выписались. У нее вошло в привычку каждую неделю просматривать заказы в смутной надежде, что он сможет приехать до отплытия.
Вздернув подбородок, она улыбнулась Бернару, полная решимости скрыть преследовавшую ее тупую боль.
– Еще одна стена, и мы закончим. Кухня сдается в эксплуатацию в понедельник, а последние работы должны быть выполнены мастером по укладке полов, строителем и плиточником на следующей неделе.
Она не сомневалась, что все будет сделано вовремя, потому что Йоханнес со своим блокнотом и контрольным списком выглядел довольно устрашающе. Он оказался отличным руководителем проекта. Хотя она знала, чего хочет, раньше ей не доводилось руководить строительными работами.
– Ты действительно собираешься открыться на следующей неделе?
– Не понимаю, почему бы и нет. При условии, что будет кухня.
– Скоро здесь станет тихо, – заметил Бернар, возвращаясь к покраске. – Что ты будешь делать потом, когда закончится лыжный сезон?
Мина нахмурилась.
– Йоханнес говорит, здесь хватает туристов. И я думаю, что в шале будет много народу. У Амелии уже есть заказы на май, июнь и июль.
– Да, но как насчет апреля? Тебе не будет одиноко?
– Уверена, у нас будет много дел. – Она намеренно постаралась, чтобы голос звучал ярко и жизнерадостно, как будто одиночество никогда не входило в ее эмоциональный лексикон.
– Возможно, ты захочешь приехать погостить в Цюрих. Я могу показать тебе город.
– Очень любезно с твоей стороны. Вообще-то я еду туда на следующей неделе.
– Едешь?
– В «Икею». Я переезжаю в квартиру в здании позади.
Бернар кивнул, как будто это было совершенно нормально, что, конечно же, так и было. Амелия ничтоже сумняшеся предложила Мине пятичасовую поездку туда и обратно. Они одолжили у кого-то в деревне фургон и решили поехать вместе.
Мина продолжила наносить краску, прислушиваясь к приятному шуршанию валика по стене. Ей оставалось сделать совсем немного, а Бернар практически закончил с последней секцией плинтуса.
– Почти все, – сказала она, потягиваясь, уже предвкушая долгое горячее купание в ванне.
– Да. – Бернар выглянул в окно с выражением надежды на лице, что заставило Мину похлопать его по руке.
– Да, завтра ты сможешь вернуться на склоны.
– Поехали с нами. Потом шансов будет немного, а дело почти сделано.
Мина прикусила губу, соблазнившись этим предложением. На прошлой неделе она почти не покидала шале, и, если честно, ее уже слегка тошнило от собственного общества. Когда Люк только уехал, она с головой погрузилась в работу по хозяйству и каталась на лыжах столько, сколько могла, даже если это был всего лишь час катания на беговых лыжах днем, но Амелия быстро восстановила контроль над кухней, настаивая, что она умрет от скуки, если ей не разрешат готовить. Большинство вечеров Амелия проводила под бдительным присмотром Йоханнеса, грея ноги перед его дровяной печью с одной из его замечательных бутылок красного вина, и, хотя они частенько приглашали ее, Мина не хотела нарушать их общение.
Боже, это заманчиво. Может быть, это пойдет ей на пользу. Хватит быть такой чертовски несчастной. Вот: она это сказала. Кто бы мог подумать, что она такая фантастическая актриса? В то время как внешне она радовалась жизни со своим типичным отношением «все прекрасно», внутри все казалось коричневым и тусклым, сворачивающимся по краям, и ей становилось все труднее и труднее держаться. День, проведенный вне дома, мог бы избавить ее от этой постоянной раздражающей тоски.
Что же на самом деле ее останавливает?
Амелия была бы не против. Франци и Жизель работали по воскресеньям, занимаясь уборкой по утрам и прислуживая по вечерам в столовой, а Амелия готовила, и в планы на завтрашний ужин входило легкое сытное рагу и яблочный штрудель, один из тех, что приготовил и заморозил несколькими неделями раньше Дэйв. Если бы Мина встала немного раньше, она могла бы испечь к послеобеденному чаю восхитительный шоколадный торт Готтхельфа [88], который на прошлой неделе довела до совершенства.
– Хорошо, – согласилась она, внезапно ощутив, как схлынуло внутреннее напряжение. Было бы неплохо для разнообразия выбраться на улицу, и она этим вечером просто ляжет спать немного пораньше; это избавит ее от одиночества, в котором она ненавидела признаваться даже сама себе.
* * *
После мрачной пасмурной недели солнце одарило их великолепным сиянием, прогнав чувство уныния, охватившее ее в последние несколько дней.
– Провидение, – подумала она, и это слово раздражающе всплыло у нее в мозгу. Не обращая на это внимания, она глубоко вздохнула и посмотрела с горы вниз, уже предвкушая шорох лыж по свежему снегу.
– Идеальные условия. Ты готова? – спросил Бернар, снимая защитные очки и перехватывая лыжные палки.
– Да, – сказала она, уверенная, что на этот раз сможет не отстать.
У нее накопилась энергия, которую требовалось сжечь. Она оттолкнулась первой, сразу же почувствовав прилив адреналина и облегчения. Шорох лыж по снегу успокаивал, и она быстро расслабилась, войдя в плавный ритм, скользя по поверхности, синхронно двигаясь. Даже ботинки сегодня казались почти удобными. Она и представить себе не могла, что может снова вернуться в Манчестер. Йен принял ее отставку и уже на следующий день забронировал на июнь поездку в шале, что ее очень обрадовало.
