Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
отправился в Рим. В аэропорту мигрень вернулась с такой силой, что меня чуть не вырвало в самолете.
В Рим я приехал абсолютно вымотанным, но так и не смог заснуть. Я погулял вокруг Колизея, заглянул на руины Форума. История нашептывала свои сказки на каждом углу, и это было не просто ощущение. У меня были настоящие слуховые галлюцинации, я слышал, как римские солдаты маршируют по улицам, чувствовал, как дрожит земля под их ногами. Из Колизея до меня доносились крики толпы. Мои чувства обострились так, словно я выкурил отборнейшей травки, хотя не делал этого уже много лет. Это была незабываемая поездка. Я видел призраки людей, которые давно умерли. Рим – невероятное место.
В Италии я работал над фильмом «Потеря надежды», который режиссировал итальянец Давид Петруччи. Глядя, как я играю, он постоянно хмурился. После очередного дубля он оттащил меня в сторонку и со смешным итальянским акцентом спросил:
– Твоя манера речи – актерский выбор?
Помню, слово «актер» у него звучало как «акто-о-ор», будто там было три гласных подряд.
Я даже в кадре бормотал и говорил краешком рта из-за сломанной челюсти, но признаться в этом режиссеру не мог. Пришлось соврать:
– Да, мне кажется, так мой герой звучит круче.
– Хорошо-хорошо, – кивнул он. – Хороший выбор. Граци[58].
В самолете до Лос-Анджелеса мигрень снова разыгралась не на шутку. Я закинулся горстью обезболивающего и постарался уснуть. Дома я столкнулся с Майки. Он рассказал, что при падении я, оказывается, ударился головой о камин. Во время отъезда Майки убирался в моей комнате и собрал с пола кучу сбитых фотографий. Как заботливая медсестричка, он спросил, не двоится ли у меня в глазах.
– Дэнни, у тебя симптомы сердечного приступа. Надо ехать в больницу.
Я не хотел, но он настоял. Доктора ничего нового не сказали – сломанная челюсть, и точка. Мэйв, составившая нам компанию, начала вопить на всех подряд, требуя, чтобы меня осмотрели еще раз, пока я снова не смылся на съемки. Врачи послушались и обследовали меня более тщательно.
Оказалось, я пережил субдуральное кровоизлияние. И не одно, а два. Сразу два кровяных сосуда лопнули по обе стороны моего мозга.
Я еще не успел ничего сказать, а меня уже повезли в операционную на экстренную операцию. Все это казалось мне дурацкой шуткой. Пока меня катили в инвалидной коляске по коридору, я почему-то вспомнил Джорджа Клуни. Я не очень хорошо его знал, мы работали вместе только в фильме «От заката до рассвета», но я помнил, как он любил розыгрыши. Почему-то в больничке мне показалось, что весь этот бред – его рук дело.
– Джордж, ты где? Клуни, прекращай! – вопил я на весь коридор.
Медсестрам пришлось привязать меня к каталке. Я и правда был не в себе.
Двенадцать часов спустя я открыл глаза и увидел перед собой мелкого доктора-индуса в слишком тесном костюмчике. В руках он держал медкарту. В палате были и Гилберт с Даниэллой.
Доктор спросил, как меня зовут.
– Орвил Стип, – ответил я. Этот псевдоним я всегда использую при заселении в отель.
Доктор удивился.
– Это его прозвище, – успокоил коротышку Гилберт. – Не дурачься, пап, тут все серьезно.
Только тут я заметил, что с обеих сторон от моей головы тянутся толстые трубки с кровью внутри. Они были похожи на те дурацкие шапки для пива, которые придурки носили в семидесятых.
– Это еще что за хрень?
– Кровь, выходящая из вашего мозга, – ответил доктор. – Пожалуйста, отвечайте на мои вопросы.
– Ладно.
– Как зовут президента?
– Муаммар Каддафи.
– Это не шутки.
– Пап, посерьезнее, – попросила Даниэлла.
Я моргнул. Было странное ощущение.
– Но я с ним тусовался!
– Как его зовут?
– Э… Э… Черный мужик! Приятель мой!
Доктор подозрительно прищурился. Я подумал: «Черт, мужик, дай мне фору, у меня кровь из башки хлещет!». Я на полном серьезе не мог вспомнить имя Барака Обамы.
– Обама!
– Не нужно разыгрывать своего нейрохирурга, – покачал головой доктор. – Я ни из кого еще столько крови не выкачивал. Большинство людей с такой травмой заснуло бы вечным сном. А вы еще и летали? Безумие.
В больнице я провел несколько недель и все это время молился. Видимо, кровоизлияние произошло, когда я упал на ступеньках. Но я знал, что у Бога на меня другие планы.
На больничной койке у меня было много времени, чтобы подумать о жизни. Я не был прикован к одному месту так долго с тех пор, как сидел в одиночке. В каком-то смысле мой опыт за решеткой помог мне легче перенести больничное одиночество, но рано или поздно я должен был вернуться к работе. Проблема была в том, что у меня отказали ноги. Я не мог ходить. Операция, которая спасла мне жизнь, нарушила мое чувство равновесия и повлияла на память. Спустя несколько недель в этой больнице меня перевезли в Нортридж, в другую – в больницу Святого Иосифа в Бербэнке. Вокруг было полно пациентов с видимыми последствиями удара. Я поверить не мог, что оказался среди них.
Мне выдали трость и приставили ко мне пожилую медсестру. Она все время терлась рядом, когда я пытался таскать свое бренное тело по коридору, и трындела всякую чушь типа: «Вы сегодня отлично справляетесь, мистер Трехо!».
Я бесился и рявкал на нее:
– Да отойди ты в сторону!
– Я обязана сопровождать вас, иначе потеряю работу.
– Слушай, у меня ничего не получится, если ты будешь ко мне липнуть.
Тут она так испугалась, что я даже слегка подобрел и позволил ей болтаться у себя за спиной. Каждый день я упрямо наматывал круги по внутреннему двору больницы. На моем этаже был небольшой спортзал – там я тоже ходил, еле перетаскивая ноги, и матерился, когда встречал свое отражение в большом зеркале.
– Давай, ублюдок! Слабак!
Я никогда так на себя не злился. Мое тело никогда меня не подводило. Когда я боксировал, мои ноги выделывали чудеса, я мог бегать, прыгать – просто двигаться. А теперь был не в состоянии пройти и пары метров без трости.
Однажды в зале я заметил старика с такой же палочкой, как у меня. Он стоял не шевелясь и молча наблюдал, как я костерю себя на чем свет стоит.
– Мы справимся, землячок, – сказал я ему.
Он выдавил слабое «ага» краешком губ. Я понял, что он уже не выкарабкается и мысленно взмолился: «Господи, не дай мне стать таким же».
Я понимал, что должен бороться, поправиться и вернуться к работе.
Стиснув зубы, я поковылял еще на один круг.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
