месяцев поработаю. Это уже рублей шестьсот, а то и больше. Нам эти деньги не помешают.
— Нет! В карьер ты не пойдешь! Как ты не хочешь понять — мне же будет страшно, я буду целыми днями думать только о том, что с тобой может случиться то же, что с тем парнем.
Но он все же вернулся на каменный карьер. Елене сказал, что подменяет заболевшего водителя грузовика. Чтобы окончательно успокоить ее, он однажды подкатил к дому на самосвале, груженном камнем-кубиком. В кабине рядом с ним сидел молодой парень, которого он представил Елене как разнорабочего. На самом же деле тот и был водителем. Только после этого Елена примирилась более или менее с произошедшим. Арсен потом долго корил себя за то, что раньше не сообразил прибегнуть к такой нехитрой уловке!
В первый же день он признался, что «наконец-то почувствовал себя человеком». И правда, работалось ему в охотку. Руки, с детства привычные к труду, руки прирожденного крестьянина, тосковали без дела. Работа была такая же, как раньше, тяжелая, изнурительная, отнимающая все силы. Но на этот раз он не так болезненно ощущал ее тяжесть. Уставал, правда, и даже очень, и спину ломило, и руки бывали в ссадинах и волдырях, но чувство удовлетворения брало верх, физические неудобства воспринимались им не очень остро. Просто он снова был в привычной стихии труда.
Как и прежде, он отваливал готовые кубики от камнерезной машины, складывал их в сторонке, а потом грузил на самосвал. Иногда при необходимости садился рядом с водителем и вез камень на дальние строительные объекты. Эти периодические поездки тоже входили в круг его обязанностей. Предназначенный для успокоения Елены трюк с грузовиком оказался в точку! Нередко ему действительно приходилось подменять водителей, по разным причинам не вышедших на работу. Эти подмены вносили некоторое разнообразие в его рабочие будни. В такие дни он непременно заезжал домой, чтобы показаться Елене, порадовать ее.
Возвращаясь домой, Арсен обычно выходил из автобуса возле поселкового Дворца культуры, оттуда до дома было не больше трех минут ходьбы. Прямо у остановки был щит с киноафишами. Арсен машинально пробежал по ним глазами и наткнулся на небольшую, красочно оформленную афишу: «Синьор Робинзон». Недавно на работе кто-то похвалил этот фильм, назвав его «балдежным». Поразмыслив, Арсен прошел к кассе и купил два билета на девятичасовой сеанс. Елена чуть не запрыгала от счастья, когда он показал билеты, давно не была в кино.
До начала фильма оставалось минут пятнадцать, когда они вошли в фойе Дворца. Народу было много, сидели на скамейках, стояли вдоль стены, ходили по кругу, толпились у стойки, где продавали мороженное.
— Мороженое будешь? — спросил Арсен. — Я принесу.
Елена любила мороженое, особенно сливочное, но сейчас она стеснялась показаться людям, поэтому они стояли в укромном уголочке у самого выхода.
— Нет… — неуверенно ответила Елена.
Арсен все же принес мороженое, как раз то, что любила Елена, — сливочное. Она медленно ела, смакуя каждый кусочек.
— Какая стройная женщина, — сказала Елена, показывая глазами на прогуливающихся по кругу в середине фойе. — Вон она идет под ручку с худым, длинным мужчиной в очках.
Арсен давно уже заметил Симу, но не подал виду.
— Женщина как женщина, ничего особенного, — проронил он, подумав о том, что этот очкарик — ее муж. Сима никогда не описывала внешность своего мужа, только как-то сказала, что он «профессор в очках». И больше ничего. А если и случалось о нем упомянуть, то говорила с насмешкой, сдобренной тихим презрением.
— Ты не туда смотришь, — сказала Елена. Она хотела показать, куда ему надо смотреть, но вдруг умолкла, изменившись в лице: она узнала женщину, которая тогда шла с Арсеном… А может, не она? Елена тогда видела ее лицо не больше секунды, и к тому же они были уже далеко. Но эти роскошные каштановые волосы, рассыпанные по спине и плечам…
Не скрывая своего недоумения, Елена взглянула на Арсена, но тот, отвернувшись к стене, внимательно изучал развешанные там щиты с какими-то экономическими показателями…
— Возьми, пожалуйста, креманку.
Арсен нехотя оторвался от щитов.
— Еще будешь мороженое? — Боковым зрением Арсен заметил, как Сима, пройдя полкруга с очкариком, оказалась шагах в пяти от них. Она высвободила руку и слегка замедлила шаг, так что очкарик на какой-то момент оказался на два шага впереди. «Сошла с ума, что ли?» — со страхом подумал Арсен, заметив, что Сима с улыбкой смотрит на него.
— Постой здесь, я верну это.
Он взял у Елены креманку и прошел к стойке, стараясь проскочить перед очкариком раньше, чем приблизится Сима. И тут же услышал очень отчетливое, хотя и негромкое:
— Привет, Арсен…
Арсен на ходу кивнул ей и вошел в толпу перед стойкой. Краем глаза проследил за Симой и, когда она со своим гордым очкариком прошла дальше, вернулся к Елене. Одновременно распахнулись обе двери в зрительный зал.
— Пойдем сядем? — предложил Арсен, мучительно гадая: слышала Елена, когда Сима окликнула его, или не слышала? Узнала Симу или не узнала?
Лицо у Елены было неподвижным, взгляд — напряженным, на губах застыла забытая улыбка… Арсен понял: все знает, все видела, все слышала…
— Да, пойдем, — сказала Елена и первая вошла в зал.
Когда свет погас и на экране пошли титры, Арсен облегченно вздохнул, откинувшись на спинку кресла. Он, разумеется, понимал, что для спокойствия нет причин, но темнота в зале как бы предохраняла его от новых неожиданностей.
Начались забавные приключения искалеченного цивилизацией человека, попавшего на остров, населенный дикарями. В зале то и дело раздавался неудержимый хохот — комедия была действительно смешной. Но Арсен ничего не замечал. Он с тревогой поглядывал на Елену, и сердце сжималось от боли. Елена ни разу не засмеялась своим звонким, раскованным смехом. Улыбка, застывшая на ее лице еще в фойе, так и не сходила.
— Тебе неинтересно, Лена?
Улыбка наконец исчезла с ее лица. Елена молча закивала головой, не отрывая взгляда от экрана. В этот момент Арсен дорого заплатил бы, чтоб остаться с глазу на глаз с Симой, он только сейчас понял, что это была ее месть — злая, расчетливая, чисто женская.
— Может, пойдем домой?
Елена не удивилась, она словно ждала этих слов. Продолжая смотреть на экран, она молча отрицательно покачала головой.
Внезапно у Арсена стиснуло грудь так, что он чуть не задохнулся: он отчетливо увидел, как по лицу жены потекли слезы, оставляя на щеках влажные борозды, блестевшие в изменчивом свете цветного экрана.
Он достал платок и вытер ей лицо, а когда хотел убрать руку, Елена удержала ее и крепко прижала к
