не отпускала, с каждым днем все глубже проникая и упрочняясь в нем.
Счастье, подумал Арсен, это когда утром с радостью идешь на работу, а вечером с радостью возвращаешься домой. Именно это и происходило с Арсеном, став смыслом его будней. Он действительно утром с радостью шел на работу и с радостью возвращался домой, не чувствуя ни усталости, хотя руки и спина по-прежнему гудели, ни досады от бессмысленности дела, которым занимался. Елена замечала в Арсене эту перемену, но не понимала, что с ним происходит, а он не мог толком объяснить свое состояние. Он чувствовал — надо лишь набраться терпения, чтобы преодолеть происходящее сегодня. Об этом и говорил Елене. Она улыбалась его непонятным словам. Но радовалась этому. Просто радовалась. Она умела радоваться.
Интуиция, если это была она, не обманула Арсена. Как-то вернувшись с работы, он застал во дворе Мехрибан-ханум. Она развешивала постиранное белье. Поздоровавшись с ней, он хотел пройти в дом, но та удержала его за локоть и таинственным полушепотом сказала: «Дело есть…» С тем же загадочным видом она извлекла из-под фартука запечатанный конверт.
— Сегодня утром получила, — прошептала она, кося глазом в сторону дома. — Письмо. Тебе. Не знаю, от кого, но я так подумала: если, упаси Аллах, что-нибудь плохое написано — пусть Лена пока не знает, а то волноваться будет. А если хорошее, ей сам скажешь. Жене всегда приятно слышать хорошее от мужа.
— Вы умница, Мехрибан-ханум, спасибо, — поблагодарил Арсен, разрывая конверт и извлекая письмо. — Только Лена все равно ничего не поняла бы, она не умеет читать по-армянски.
Письмо оказалось от Габриела Балаяна. Он писал о том, что уходит на заслуженный отдых и рекомендовал его на свое место. «Если ты надумал вернуться в свой Тонашен, то все мы будем только рады, если ты согласишься работать на моем месте. Вчера, — писал далее Балаян, — поговорил с Бадунцом, первым секретарем райкома партии, Яковом Осиповичем, ты же его знаешь, он одобрил мое предложение. Как только получу твое телеграфное согласие, сразу же вышлю за вами машину».
Арсен медленно сложил письмо, взглянул на Мехрибан-ханум.
— Ну что? Какое письмо? Хорошее? — не выдержала она. — По глазам вижу, что хорошее.
— Мехрибан-ханум, дорогая, Вагиф правильно говорил о вас, что вы умная женщина. Спасибо вам, очень хорошее письмо!
— Ну, слава Аллаху, большего мне и не надо! А теперь иди к Елене, она ждет тебя. Наверное, уже в окно увидела.
Елена действительно увидела его в окно. И, когда он вошел, она шепотом, чтобы не разбудить ребенка, спавшего в коляске, спросила с заметной тревогой в голосе:
— Что за письмо она тебе передала?
Арсен улыбнулся. «А может, он уходит, чтобы я вернулся?» — подумал он о Балаяне.
— Ну, от кого же письмо?
— От Габриела Арутюновича, — успокоил Арсен, — он рекомендовал меня на свое место.
Елена несколько минут смотрела на него так, словно никак не могла решить, надо ли ей верить услышанному или нет. Но Арсен обнял ее за плечи и привлек к себе.
— Это правда, Лена.
Елена блаженно закрыла глаза и теснее прижалась к нему.
— Ты знаешь, — произнесла она шепотом, — по-моему, я тоже немножко соскучилась по нашим горам. Они такие красивые — зеленые, синие, лиловые…
— Я сейчас приду, — улыбаясь сказал Арсен. Аккуратно сложив письмо, он положил его в карман и направился на почту, подавать телеграмму.
Перевод Нелли Аваковой
======================
Примечания
1
Айрик — отец (арм.).
2
Бала джан — ласковое обращение к ребенку (арм.).
3
Мрава-сар — гора в Карабахе.
4
Джана — ласковое обращение (арм.).
5
Барак-джур — название речки.
6
Аджан — ласковое обращение (арм.).
7
Кеманча — восточный музыкальный инструмент.
8
Кялагай — платок.
9
Хашлама — нежное и вкусное национальное блюдо из овощей и мяса.
10
Инша’Аллах — слава Аллаху (араб.).
11
Арвад — женщина, жена (азерб.).
12
Гардаш — брат (азерб.).
