бас.
– Да кто ты вообще? – разозлился Дима.
– Система Тройного Ежечасного Наблюдения Автоматическая, иначе говоря – СТЕНА. Я каждый час проверяю состояние больных – пульс, давление и температуру – по всей больнице.
– Ну отлично! – закатил глаза Дима. – Чёртовы новые технологии!
– Не беспокойтесь, данные в моей памяти хранятся только двадцать четыре часа.
Глава Ордена хотел что-то ответить, но открылась дверь в палату, и вошёл пухляш в белом халате. Я едва не свалилась с кровати, пытаясь приподняться.
– Алексей… Простите, забыла отчество, – начала я. – Что с Пашей?
Он неожиданно расплылся в улыбке.
– Всё хорошо! Жить будет ваш Паша! Состояние стабилизировалось.
Я облегчённо откинулась на подушку. Даже голова закружилась.
Врач подошёл, стал спрашивать у Стены мои показатели, просил пошевелить руками-ногами. Я выполняла указания машинально, все мысли были только о Паше. Поскорей бы его увидеть, убедиться, что он в порядке…
Вдруг я заметила, что на лицо Алексея Как-его-тамовича падает золотой полосой солнечный луч.
– Дима! – позвала я затаившегося в углу Магистра. – Дима, там солнце?
Он посмотрел в окно, тоже заметив это чудо.
– Да, Поля! Дождь закончился! У нас получилось!
И мы оба просияли идиотскими улыбками.
* * *
Пашу я смогла увидеть только на следующий день. Он пришёл ко мне в палату и выглядел совершенно здоровым, в то время как я всё ещё ощущала слабость в теле, а при ходьбе порой накатывало головокружение.
Я хотела бы поговорить с ним наедине, но вместе с ним в палату ввалились Катя, Дима и Костя. Они принесли вино, вкусности и травили матерные анекдоты, заставляя Стену заявлять громогласным басом: «Не выражайтесь, молодые люди!» Потом эта игра надоела, и Катя вдруг посерьёзнела.
– Как вы думаете, этот «чужой» нашёл путь домой?
– Надеюсь, иначе в каком-то другом мире грядут большие проблемы, – усмехнулся Дима.
– Необязательно, – возразила она. – Короче, я прочитала все записи Пеля. Он делал выписки из более старых трудов, возможно того самого Шамана, о котором говорил грифон. И там было сказано, что каждый мир по-разному реагирует на вторжение. Некоторые убивают путешественника, другие – наделяют силой или изменяют до неузнаваемости. Алхимик считал, что грифоны в своём мире были птицами или вообще не похожими на наших животных.
– Жаль, что нам так и не удастся воспользоваться порталом, – вздохнул Дима.
Его мальчишеское лицо под влиянием вина покрылось розовым румянцем.
– Как знать, – протянула Катя. – Алхимик считал, что наш мир ещё очень молод, он недостаточно окреп, чтобы мы могли путешествовать между мирами, но в будущем, лет через сто-двести…
– Это, конечно, обнадёживает, – фыркнул Дима.
Я вертела в руках одноразовый стаканчик с вином, которое лишь слегка пригубила.
– Получается, что существуют иные миры, чем-то отличающиеся от нашего, – задумчиво протянула я. – Например, где магия в духе Пашиных любимых книжек – реальность! Без разделения на внутреннюю и внешнюю, без рамок и ограничений!
– Или где вообще нет магии, – спустил меня с небес на землю Паша.
– Или где планетой управляют роботы, – засмеялся Дима. – Или говорящие обезьяны!
Нелепые предположения иссякли нескоро. А потом Катя, Дима и Костя разъехались по домам, и мы с Пашей наконец остались одни.
От вина головокружение усилилось, а Паша обнял меня и поцеловал, и реальность совсем расплылась.
– Я должен сказать тебе кое-что, – тихо произнёс он, прижав меня к себе.
– Что?
Я даже дышать перестала. Неужели будет как в кино и он сделает мне предложение? Моё затуманенное сознание даже не стало бы возражать.
– Спасибо, что спасла мою жизнь.
Это были не те слова, которых я ожидала. Нахмурившись, я немного отстранилась.
– Я бы не стала так заявлять. Тебя спас целитель, которого пригласил Дима. А я, видимо, сделала что-то, но сама не уверена, что именно.
Но Паша только крепче обнял меня.
– Ты даже ничего не поняла? – усмехнулся он. – Твоя магия умеет достраивать будущее.
Я решила, что у него тоже мысли путаются от выпивки.
– Провидцы не могут вмешиваться в будущее, Паша. Да и никто не может.
– Кроме тебя.
Я бессмысленно смотрела на него, надеясь, что он что-нибудь объяснит.
– Я теперь понимаю твою маму, – загадочно сказал он.
У меня мурашки побежали по рукам, а по спине – неприятный холодок.
– Ты о чём?
– Помнишь, ты внушила мне желание и мы провели с тобой нашу первую ночь?
Забыть это было бы трудно.
– Когда человек под властью твоих чар, он не понимает, что околдован. Он осознаёт это, когда действие магии заканчивается.
Зачем он мне объясняет, как работает мой дар? Я лишь кивнула, ожидая продолжения.
– Наутро после бара у меня было такое противное чувство, будто ты покопалась в моей голове. Словами его сложно передать, но оно реально, так же как другие чувства.
– Допустим, – пробормотала я, не понимая, к чему он ведёт.
– Вот и сейчас то же самое, – неожиданно заключил Паша. – Я чувствую, словно больше себе не принадлежу, словно всё не по-настоящему. Я чувствую, что ты вмешалась в мою судьбу.
Наверное, я побледнела. На миг мне показалось, что тело снова парализовало. Даже опьянение ушло.
– Пока я был без сознания, у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь, – продолжал Паша, будто не замечая, в каком я ужасе. – Это не метафора, я действительно вспомнил всё максимально! Не думал, что моя память хранит такие мелкие детали и даже сцены из глубокого детства. Я словно смотрел фильм на ускорении от младенчества до настоящего времени. А потом увидел нас с тобой. Мы входили в кафе, а Катя, Дима и Кот уже ждали нас за столиком. Они спорили о чём-то…
Я распахнула глаза от удивления. Я вспомнила! Я ведь тоже это видела!
– Когда я пришёл в себя, то сразу понял, что это было не воспоминание. – Его глаза встретились с моими, полными слёз. – Это видение создала ты. Спасибо, что вмешалась в мою судьбу!
Он наклонился и нежно коснулся губами моих дрожащих губ. Но мне было не до поцелуев. Мягко отстранившись, я спросила:
– И ты думаешь, это нормально? Вдруг твоя душа выбрала смерть, а я не дала ей осуществить свой выбор? Вдруг то, что я сделала, нарушает законы мироздания?
– Ты предпочла бы, чтобы я погиб? – поинтересовался он.
– Нет! Но может быть, ты бы предпочёл? Если бы я не отобрала у тебя этот выбор!
Паша осторожно смахнул большим пальцем слезу с моей щеки.
– Знаешь, я по жизни оптимист: что ни делается – к лучшему. Но давай рассуждать логически: допустим, что я должен был умереть, но не умер. Тогда мироздание осталось бы весьма недовольно и,
