— Ну-ка, молодой человек, пошлите кого-нибудь сменитьмоего приятеля, — сказал агент. — Он остался в двуколке,присматривает за лошадью. Есть у вас тут каретный сарай, куда бы можно было еепоставить минут на пять — десять?
Когда Бритлс дал утвердительный ответ и указал им строение,осанистый человек вернулся к воротам и помог своему спутнику поставить в сарайдвуколку, в то время как Бритлс в полном восторге светил им. Покончив с этим,они направились в дом и, когда их ввели в гостиную, сняли пальто и шляпы ипредстали во всей красе.
Тот, что стучал в дверь, был человеком крепкого сложения,лет пятидесяти, среднего роста, с лоснящимися черными волосами, довольнокоротко остриженными, с бакенами, круглой физиономией и зоркими глазами. Второйбыл рыжий, костлявый, в сапогах с отворотами; у него было некрасивое лицо ивздернутый, зловещего вида нос.
— Доложите вашему хозяину, что приехали Блетерс и Дафф,слышите? — сказал человек крепкого сложения, приглаживая волосы и кладя настол пару наручников. — А, добрый вечер, сударь! Разрешите сказать вамсловечко наедине.
Эти слова были обращены к мистеру Лосберну, входившему вкомнату; сей джентльмен, знаком приказав Бритлсу удалиться, ввел обеих леди изакрыл дверь.
— Вот хозяйка дома, — сказал мистер Лосберн,указывая на миссис Мэйли.
Мистер Блетерс поклонился. Получив приглашение сесть, онположил шляпу на пол и, усевшись, дал знак Даффу последовать его примеру. Сейджентльмен, который либо был менее привычен к хорошему обществу, либочувствовал себя в нем менее свободно, уселся после ряда судорожных движений и взамешательстве засунул в рот набалдашник своей трости.
— Теперь займемся этим грабежом, сударь, — сказалБлетерс. — Каковы обстоятельства дела?
Мистер Лосберн, хотевший, казалось, выиграть время,рассказал о них чрезвычайно подробно и с многочисленными отклонениями. ГосподаБлетерс и Дафф имели весьма проницательный вид и изредка обменивались кивками.
— Конечно, я ничего не могу утверждать, пока не увижуместо происшествия, — сказал Блетерс, — но сейчас мое мнение, —и в этих пределах я готов раскрыть свои карты, — мое мнение, что этосработано не какой-нибудь деревенщиной. А, Дафф?
— Разумеется, — отозвался Дафф.
— Если перевести этим дамам слово «деревенщина», вы,насколько я понимаю, считаете, что это было совершено не деревенскимжителем? — с улыбкой спросил мистер Лосберн.
— Именно, сударь, — ответил Блетерс. — Большеникаких подробностей о грабеже?
— Никаких, — сказал доктор.
— А что это толкуют слуги о каком-то мальчике? —спросил Блетерс.
— Пустяки, — сказал доктор. — Один из слуг сперепугу вбил себе в голову, что мальчик имеет какое-то отношение к этимразбойникам. Но это вздор, сущая чепуха.
— А если так, то очень легко с этим разделаться, —заметил доктор.
— Он правильно говорит, — подтвердил Блетерс,одобрительно кивнув головой и небрежно играя наручниками, словно паройкастаньет. — Кто этот мальчик? Что он о себе рассказывает? Откуда онпришел? Ведь не с неба же он свалился, сударь?
— Конечно, нет, — отозвался доктор, бросивбеспокойный взгляд на обеих леди. — Вся его история мне известна, но обэтом мы можем потолковать позднее. Полагаю, вам сначала хотелось бы увидеть,где воры пытались пробраться в дом?
— Разумеется, — подхватил мистер Блетерс. —Лучше мы сначала осмотрим место, а потом допросим слуг. Так приняторасследовать дело.
Принесли свет, и господа Блетерс и Дафф в сопровожденииместного констебля, Бритлса, Джайлса и, короче говоря, всех остальных вошли в маленькуюкомнатку в конце коридора и выглянули из окна, а после этого обошли вокруг домапо лужайке и заглянули в окно; затем им подали свечу для осмотра ставня; затем— фонарь, чтобы освидетельствовать следы; а затем вилы, чтобы обшарить кусты.Когда при напряженном внимании всех зрителей с этим делом было покончено, ониснова вошли в дом, и тут Джайлс и Бритлс должны были изложить своюмелодраматическую историю о приключениях минувшей ночи, которую они повторилираз пять-шесть, противореча друг другу не более чем в одном важном пункте впервый раз и не более чем в десяти — в последний. Достигнув таких успехов,Блетерс и Дафф выдворили всех из комнаты и вдвоем долго держали совет, стольсекретно и торжественно, что по сравнению с ним консилиум великих врачей,разбирающих труднейший в медицине случай, показался бы детской забавой.
Тем временем доктор, крайне озабоченный, шагал взад и впередв соседней комнате, а миссис Мэйли и Роз с беспокойством смотрели на него.
— Честное слово, — сказал он, пробежав по комнатевеликое множество раз и, наконец, останавливаясь, — я не знаю, что делать.
— Право же, — сказала Роз, — если правдиворассказать этим людям историю бедного мальчика, этого будет вполне достаточно,чтобы оправдать его.
— Сомневаюсь, милая моя молодая леди, — покачиваяголовой, возразил доктор. — Полагаю, что это не оправдает его ни в ихглазах, ни в глазах служителей правосудия, занимающих более высокое положение.В конце концов кто он такой? — скажут они. — Беглец! Если руководствоватьсятолько доводами и соображениями здравого смысла, его история в высшей степенинеправдоподобна…
— Но вы-то ей верите? — перебила Роз.
— Как ни странно, но верю, и, может быть, я старыйдурак, — ответил доктор. — Но тем не менее я считаю, что такойрассказ не годится для опытного полицейского чиновника.
— Почему? — спросила Роз.
— А потому, прелестная моя допросчица, — ответилдоктор, — что с их точки зрения в этой истории много неприглядного:мальчик может доказать только те факты, которые производят плохое впечатление,и не докажет ни одного, выгодного для себя. Будь прокляты эти субъекты! Онипожелают знать, зачем да почему, и не поверят на слово. Видите ли, на основанииего собственных показаний, он в течение какого-то времени находился в компанииворов; его отправили в полицейское управление, обвиняя в том, что он обчистилкарман некоего джентльмена; из дома этого джентльмена его увели насильно вкакое-то место, которое он не может описать или указать и ни малейшегопредставления не имеет о том, где оно находится. Его привозят в Чертей люди,которые как будто крепко связаны с ним, хочет он того или не хочет, и егопропихивают в окно, чтобы ограбить дом, а затем, как раз в тот момент, когда онсобрался поднять на ноги обитателей дома и, стало быть, совершить поступок,который бы снял с него всякие обвинения, появляется эта бестолковая тварь, этотболван дворецкий, и стреляет в него. Словно умышленно хотел ему помешатьсделать то, что пошло бы ему на пользу. Теперь вам все понятно?
