Книга Кого не взяли на небо - Клим Мглин

Лив схватил лопату и обкопал гроб со всех сторон. Уставился на саркофаг и зловеще улыбнулся. На мощных петлях, врезанных в грубые доски обнаружились массивные замки.

Ничего необычного — Скаидрис не удивился: ему много раз встречались гробы с замками. Многие люди запирают на ключ своих мертвецов. Опасаются за сохранность драгоценностей, тел, а может, боятся, что вышеозначенные тела вернутся домой. Он много раз сталкивался с навесными и даже врезными замками. Ему пришлось в совершенстве овладеть искусством взломщика.

Придётся немного повозиться.

Скаидрис снова зажёг фонарик, устроился поудобней, достал из кармана джинсов связку отмычек и приступил к делу.

— Потерпи ещё немного, бро, — обратился он к мертвецу в ящике, — Сейчас я тебя открою: мы посидим, поговорим; ты расскажешь мне о войне, о тех русских, что пали от твоей руки, о своём сатанинском ордене, о злыднях, что под покровом ночи тайно похоронили тебя... Я же поведаю тебе самое тайное: расскажу как болтаюсь по ночам по кладбищам и снимаю мёртвых девиц.

Щелчок: душки первого замка откинулись.

— Мы могли бы подружиться. Я не очень лажу с живыми, так может найду общий язык с мертвецом?

Ещё щелчок — лив отбросил прочь второй замок.

— Я открываю, бро, — Скаидрис вцепился в крышку, — Хочу тебя предупредить: не уподобляйся тупым зомбакам из дешёвых фильмов; а если ты всё же позаришься на мой воспалённый мозг — то я тот час же отсеку своей германской лопатой твою тупую мёртвую бошку.

Он глубоко вдохнул и медленно поднял крышку.

Но, ещё до того, как та упала в сторону, явив стенки, покрытые драными лоскутьями алого бархата, лив знал: никакого зомби-нациста внутри нет.

Но есть она — заветная.

Он не ошибся: она оказалась именно той — единственной, к встрече с которой он шёл всю свою жизнь.

Тощая, растрепанная девчонка с покрасневшими от рыданий глазами и сорванными в кровь ногтями. Живая.

— Как тебя зовут? — спросил он, протягивая к ней руки.

— Имтраута, — всхлипнула та.

— Я помогу тебе, Имтраута: иди ко мне, нам пора выбираться отсюда. Какое же волшебное имя — Имтраута.

* * *

На белом потолке спальни сидела жирная зелёная муха. А на журнальном столике возле кровати стояли два недопитых бокала игристого. Скаидрис протянул руку, взял один и сделал несколько жадных глотков. Сморщился: за ночь вино выдохлось.

Неважно: там, в холодильнике, есть ещё бутылка, а в магазине, на первом этаже этого многоквартирного дома, можно купить целый ящик вполне сносного пойла.

Он откинулся на подушки и снова уставился в потолок.

Муха сидела на прежнем месте. Надо поставить на окна сетку. Совсем недавно эта тварь ползала по огромной куче говна в сельском сортире, а теперь облюбовала его потолок. Он собрал вязкую мокроту в горле в тугой комок и плюнул вверх. Плевок не долетел до изумрудного насекомого. Достигнув наивысшей точки восхождения, увесистая харча шлёпнулась обратно: лив едва успел отдёрнуть голову. Жёлтый сгусток плюхнулся рядом на свежую наволочку.

Девушка, лежащая на боку, перевернулась на спину и сладко потянулась. Веки с длинными ресницами затрепетали. Скаидрис схватил заплёванную подушку и швырнул ту в дальний угол комнаты.

Она улыбнулась, не открывая глаз.

— Здравствуй, мой спаситель.

— Доброе утро, Имтраута.

— Жарко,— она откинула прочь лёгкую простыню.

Тощие, покрытые татуировками руки потянулись к прекрасному телу.

— Этой ночью мы занимались любовью пять раз,— сказала она, скидывая прочь жадную ладонь со своей груди, — И прошлой пять. Я счастлива.

Её миниатюрные пальчики с перебинтованными ногтями нежно прошлись по впалой груди лива.

— Но теперь мне нужен отдых. Я хочу кофе со сливками и мороженое с вишнёвым джемом.

Она натянула простыню на грудь. Тонкая ткань прикрыла крупные, торчащие соски.

Скаидрис нахмурился и откинул волосы с лица:

— Ты так и не рассказала мне… Кто были твои палачи и почему они похоронили тебя заживо?

Она грустно улыбнулась и подтянула простыню под самый подбородок.

— Я не знаю, кем были эти люди, но мне прекрасно известно о ритуале, что они провели. Он весьма сложен и состоит из нескольких этапов. Такое действо под силу лишь могущественным чёрным магам. Похороны живой ведьмы — лишь одна ступенька этой сложной мистерии.

Скаидрис внимательно посмотрел в зелёные глаза, лучащиеся озорной дерзостью и провёл ладонью по бледной щеке девушки:

— Тебе придётся немного подождать: минут пятнадцать. Я мигом.

Он сунул ноги в штанины рваных джинсов, затем в кеды и, натянув футболку, вышел прочь из спальни, не оборачиваясь.

* * *

Двери магазина встретили его радостным переливом электронного колокольчика и писклявый голос фальшиво пожелал ему приятных покупок. За прилавком скучала средних лет девица. Скаидриса привлёк рокот, издаваемый её мобильником. Лив прошёлся вдоль прилавков и, найдя искомые продукты, оказался возле кассы.

Дива оценила набор покупателя: две бутылки игристого, брикет мороженного и баночка жутко дорогого вишнёвого джема. В женских, густо подведённых, глазах мелькнула томительная тень одиночества. Её телефон продолжал издавать жуткие звуки.

— Девяносто пятая Анафема. Сайлент Энигма. Годный альбом, у меня на виниле есть, — он бросил скомканные купюры на прилавок, — Сдачи не надо.

Сопровождаемый восхищённым взглядом печальных очей он вышел прочь, гордо обвисая распущенными волосами.

* * *

В ванной шумел душ. Скаидрис сунул брикеты мороженого в морозилку, достал турку и сыпанул туда пару щедрых ложек ароматного кофе.

Потом замер, прислушиваясь к струйкам воды. Его рука, держащая кувшин с водой, дрогнула — ручеёк не попал в кофеварку

Щелчок: синие язычки газа потухли.

Последний на земле лив прошёл в спальню, и, наполнив свой бокал, сел на кровать. Простыня всё ещё хранила её тепло. Он выпил вино, налил ещё и снова выпил. Потом встал и зашёл в ванную. Выключил воду. Задёрнул шторки пустующей кабинки. И вышел прочь.

* * *

— Твоя смена скоро заканчивается? Хочешь мороженого с вишнёвым джемом, кофе и много-много игристого вина?

Печальные женские глаза скользнули по роскошным волосам и татуированному лицу юноши.

— Девяносто пятая Анафема на виниле?

Голос у дивы был густой, с хрипотцой — закалённая, тренированная глотка.

— Девяносто пятая Анафема на виниле, — подтвердил Скаидрис, не открывая рта.

Из уголка его крепко стиснутых губ выползла алая гибкая змейка, и, обратившись багровыми каплями, разбилась об землю.

* * *