– Я… я знаю, – бормочет он, – знаю, что моя жизнь изменится, но я не ухожу от ответственности. Если нужно, я даже женюсь. Я не из тех, кто удирает, и вообще… я никогда не бегал за каждой юбкой…
Он так задет, что даже не может ответить маме так, как она того заслуживает.
Я поворачиваюсь к маме и смотрю ей прямо в глаза:
– Мама, немедленно попроси у него прощения. Его мама никогда бы не высказала ему все это. Она не предложила бы ему такой сценарий отцовства, как ты, – пожизненное заключение на каторге, никаких прав, одни обязанности. Она помогла бы ему, поддержала, дала бы добрый совет – то, чего мы, я и Сара, всегда ждали от тебя!
Мама молчит. Она не будет просить прощения, лучше проглотит горящую сигарету. Вот в кого Сара такая.
Я поворачиваюсь к Риккардо.
– Что еще за новости? Ты хочешь жениться? – спрашиваю таким голосом, как будто он сообщил, что хочет переплыть Атлантический океан на спине кита.
– Барбара меня просила, она говорит, что ее отец не хочет, чтобы ребенок был незаконнорожденным, и поэтому…
– Что с тобой, Риккардо? Тебе сделали лоботомию? А твои желания, они что, ничего не значат? У вас будет ребенок, хорошо, но твоя жизнь на этом не заканчивается, даже если тебя хотят убедить в обратном. – Я смотрю на маму. – Ты будешь хорошим отцом, я в этом не сомневаюсь. Ты не должен делать то, о чем она тебя просит, только потому, что чувствуешь себя виноватым. Напомню тебе, что ребенка вы сделали вдвоем.
Доктор Фолли, вы только посмотрите, как я осмелела, черт побери!
Риккардо благодарно улыбается мне. Кладет мороженое на стол, прощается с мамой, которая смотрит в одну точку на стене, и выходит из комнаты.
– Прекрасно, молодец, – говорю я, хлопая в ладоши. – Так ты преодолела свое прошлое? Так ты начала новую жизнь? Думаешь, так надо говорить с парнем, которому двадцать девять лет и который и так натерпелся?
– Он сломал себе жизнь, дурак. Хорошо еще, что он это понимает!
– Ладно, он действительно хорошо все понимает, но почему ты считаешь, что он сломал себе жизнь? Думаешь, все мужики такие, как папа? Вот Пьетро не сбежал, правда?
– У Пьетро никогда не было детей.
– Ну конечно, у него был рак простаты! Но он мог быть прекрасным отцом, да он и был им для нас! Всегда бодрый, всегда в хорошем настроении, он всегда поддерживал нас, советовал делать то, что у нас получается, никогда не был с нами суров, никогда нас не осуждал, только советовал. Почему ты никому не даешь надежду?
Жизнь может в любой момент измениться, если ты действительно этого хочешь, и люди тоже меняются.
Представляю себе Андреа: он едет на велосипеде и улыбается, здороваясь со всеми.
– Принеси мне, пожалуйста, воды. Что-то голова кружится.
– Конечно, мама! Сейчас принесу, а ты постарайся не умереть.
– Что ты несешь?!
Как все просто…
На кухне Риккардо склонился над раковиной, умывается.
Он снова плакал.
– Не слушай ее, она ничего против тебя не имеет, это она об отце.
– Да, я знаю. Не волнуйся, сейчас пройдет. Просто, когда ты говорила, я подумал о своей маме. Ты ее даже не знаешь, но она бы сказала то же самое, что и ты.
– Я знаю тебя, и я вижу, как ты ведешь себя в сложной ситуации. Ты сказал мне, что у тебя замечательные родители, а замечательные родители именно так бы и сказали. По крайней мере, мне так кажется. Думаешь, они меня удочерят?
Входная дверь хлопает с такой силой, что, кажется, срывается с петель. Сара в бешенстве влетает в кухню и тычет в меня пальцем. Заботы о покалеченной сестре как не бывало.
– Я УБЬЮ ТЕБЯ!
– Что я такого сделала? Я даже никуда не выходила!
– ЛОРЕНЦО СКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ВЫ ПЕРЕПИСЫВАЛИСЬ!
– Это неправда!
– НЕ ЛГИ МНЕ, ПОТОМУ ЧТО Я МОГУ ЗАДУШИТЬ ТЕБЯ ВОТ ЭТИМИ РУКАМИ!
На крик прибегает мама, Риккардо встает между нами, чтобы Сара не сняла с меня скальп.
– МАМА! ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО СДЕЛАЛА ЭТА ДРЯНЬ? ОНА ПЕРЕПИСЫВАЛАСЬ С ЛОРЕНЦО, ПОДПИСЫВАЯСЬ ЧУЖИМ ИМЕНЕМ. ХОТЕЛА НАСТАВИТЬ МНЕ РОГА! ЛИЦЕМЕРКА! НУ, Я ДО ТЕБЯ ДОБЕРУСЬ!
Сара вывертывается и подскакивает ко мне, а я прячусь за спину Риккардо.
– Напомню, что это была твоя идея – написать ему и подписаться Адзуррой!
– НО ТЫ САМА СКАЗАЛА МНЕ, ЧТО ОН НЕ ОТВЕТИЛ! ОБМАНЩИЦА!
– Сказала, потому что он ответил, что у него никого нет и жениться он не собирается. Я хотела понять, что за игру он ведет!
– ВРЕШЬ! И В ТОТ РАЗ, КОГДА Я ЗАСТУКАЛА ВАС В КОМНАТЕ, ТЫ УЖЕ ТОГДА НА НЕГО НАЦЕЛИЛАСЬ!
– Даже если бы он был единственным на белом свете мужиком, я бы на него не запала!
Мы бегаем вокруг стола, а Риккардо и мама наблюдают эту сцену.
– Они и в детстве так ругались, пару раз в неделю, но побеждала всегда Сара. Однажды она прищемила ей дверью палец, а еще как-то раз бросила прямо в глаз камень. Как-то они танцевали рок-н-ролл, и она ударила ее головой о мрамор, – рассказывает мама Риккардо.
– А мои сестры играли в полярников. Однажды они пытались сварить меня в кастрюле. А еще играли в водолазов и чуть не утопили меня в ванне.
– Вот увидишь, что значит быть родителями…
– Спасибо, что напомнили.
Мы с Сарой изучаем друг друга, как питбули, из ноздрей валит пар.
– ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я БЫЛА СЧАСТЛИВА! – кричит Сара.
– Это ты не хочешь быть счастливой, Сара, как и все в этом семействе!
Невероятно, но она останавливается.
Мы обе тяжело дышим: не хватает кислорода.
– Хорошо, это правда, я написала ему несколько писем, я хотела убедить его не делать ужасную ошибку, не бросать тебя. Он не хочет с тобой мириться, потому что гордый. Но ведь ты, как обычно, не веришь мне. Можешь почитать эти письма, он все у меня сохранились.
– Лоренцо тоже сказал, что ты нашла хорошие слова, но он прокричал мне это в окно, а я уже сорвалась и побежала сюда, чтобы как следует разукрасить тебе физиономию.
– Когда же ты будешь хоть немного мне доверять? – Я никогда тебя не предавала и не предам. Ты моя сестра, я с тобой целую жизнь прожила, делила с тобой и беды, и радости.
– А теперь обнимитесь, пожалуйста! – примирительно говорит Риккардо. – Хочется хоть иногда увидеть хороший конец.
Сара протягивает мне руки. Мы обнимаемся.
– Откуда ты узнала, что это я?
– Последнее письмо ты подписала: Кьяра. Идиотка…
Шестнадцатый сеанс
– Вы гордитесь мной? Ваша оценка по десятибалльной шкале?
