– Ставлю вам одиннадцать баллов, – улыбаясь, отвечает Фолли. – Вы открыли все шкатулки.
Почти все. Черта с два я сказала Риккардо об Андреа.
– Сара решила наконец уехать?
– Кажется, да. Лоренцо на коленях просил ее руки, подарил кольцо, и она, хоть и пыталась, не могла найти убедительных отговорок.
– Разве он не собирался жениться?
– Нет, он соврал, чтобы сделать ей больно, после того как увидел, что она целуется с другим.
– Вы понимаете, что, если бы не ваше вмешательство, эти двое, возможно, так никогда и не помирились бы? И сожалели об этом всю жизнь?
– Да полно вам, я зареклась подрабатывать Купидоном: ничего хорошего все равно не вышло, стрелы попали совсем не в тех людей…
– Может быть, вы извлечете из этого урок.
– Естественно, целиться надо лучше, не смешивать работу и личную жизнь, а главным образом не лезть не в свое дело.
– А как у вас отношения с мамой?
– Она несколько дней на меня дулась, потом поговорила с Риккардо, попросила у него прощения.
– И как вы себя чувствуете после того, как вам удалось прямо и честно высказать все то, что вы думаете, в лицо близким людям?
– По правде говоря, это оказалось не так сложно. Я очень боюсь, как другие воспримут мои слова, но, если уж я начала говорить и чувствую, что говорю то, в чем убеждена, страх куда-то исчезает.
– Рассматривайте любое общение с людьми как возможность сообщить им о своих потребностях, а не как поле боя, на котором вы всегда терпите поражение. Вы сами руководите своей жизнью, так не бойтесь проявлять эмоции. Это как игра: попробуйте понаблюдать за реакцией людей в зависимости от того, что и как им высказывается. Отличная школа, учит выстраивать отношения.
– Буду подслушивать разговоры в метро.
– А как отношения с Андреа?
– Все хорошо. Мне дали больничный из-за травмы запястья на несколько дней, Андреа часто звонил мне. Завтра выхожу на работу, но сегодня хочу заскочить в офис.
– Помните, что случилось в последний раз, когда вы нагрянули туда в неурочное время? Сюрпризы не всегда бывают приятными!
На моем рабочем столе – огромный букет цветов.
Спрашиваю у Лючии от кого, она отвечает: «Откуда мне знать, я не твоя секретарша», и выражение лица у нее при этом такое, будто ее мучит хронический запор.
Заглядываю в кабинет Андреа, он разговаривает по телефону. Завидев меня, приветственно машет рукой. – По крайней мере, он один. В смысле, что под столом не прячется секретарша, готовая его обслужить.
Боже, о чем я думаю?!
Волосы у Андреа заметно отросли, а в кабинете такой бардак, что, если бы не табличка на двери, я бы ни за что не поверила, что это его комната. На низком столике из тика голова Будды, рядом резной деревянный стул в виде руки.
– Тебе нравится? Купил на распродаже. Угадай, сколько я отдал за голову?
– Не знаю… я не в курсе, как сейчас котируются Будды. Пятьдесят евро?
– Шестьсот девяносто!
Пытаюсь изобразить удивление.
– Выгодная покупка, – не могу скрыть насмешку.
– Видела цветы? Я был уверен, что ты не выдержишь и придешь раньше, – я же тебя знаю.
– Да уж!
– Ладно… неуместная шутка. Как рука? Прошла?
– Да, сегодня сняли повязку.
Андреа встает, подходит ко мне, берет мою руку и осторожно двигает кисть вверх-вниз, вправо-влево, затем по кругу.
– Что скажете, доктор?
– Ужин в индийском ресторане сегодня вечером – и все окончательно заживет!
– Что ж, хорошо. Заедешь за мной?
– В восемь на прежнем месте.
– В Галларате?! – вскрикиваю я.
– Нет, глупышка! У твоего дома.
И снова моя квартира. Татарская пустыня.
Сара у Лоренцо, она почти всегда ночует там. С Риккардо мы видимся за завтраком или вечером, когда Барбара встречается со своими подружками. Мы с ним почти не разговариваем. Настроение у него скверное, сидит в гостиной и бренчит на гитаре. Он сильно переменился, глаза потухли. Куда подевались его оптимизм и жизнерадостность?
По словам Риккардо, Барбара заставляет его проводить с ней все вечера. Ее отец на него давит, постоянно подчеркивая, что Риккардо не пара его дочери. Я хорошо знаю ее папочку, он и меня доставал по той же причине. Риккардо говорит, что, когда он там, он просто задыхается и ждет не дождется, чтобы сбежать поскорее. Все это повергает его в уныние, он не знает, как перетерпеть следующие восемнадцать лет.
Андреа заезжает за мной в восемь.
На нем белый казакин с высоким воротничком.
– Андреа, я тебя умоляю! У тебя урок игры на ситаре?
– Мне не идет?
– Тебя примут за официанта!
– У меня для тебя сюрприз!
Нет, только не это!!!
Заходим в ресторан, подозрительно пустой. Индиец в традиционном костюме провожает нас к единственному накрытому столику в центре зала. В ведерке охлаждается бутылка вина. Как только мы усаживаемся, появляются официантки в золотистых, зеленых, красных одеждах. Они несут тарелочки: ароматная чечевица, бобы с соусом карри, цветная капуста с тмином, рис басмати с кардамоном, пшеничные лепешки, йогуртовый соус, чатни из манго и пирожки с картошкой.
– Ты снял весь ресторан, правда?!
– Да, ваша честь.
– Не слишком мистический подход, ты не находишь? – спрашиваю с укором.
– Я хотел провести этот вечер только с тобой, насладиться твоим обществом. Днем вокруг нас так много людей, а вечером мы идем в переполненные рестораны, ждем, когда освободится столик, вынуждены громко разговаривать. А так, по крайней мере, мир вокруг нас будто перестал существовать.
Где-то я уже это слышала. Я повторяла эту фразу в тот вечер, самый лучший в моей жизни, после лучшего в моей жизни поцелуя с самым замечательным мужчиной.
И снова я погружаюсь в воспоминания, но Андреа возвращает меня в действительность:
– Ешь, а то остынет.
Улыбаюсь, вонзая зубы в тонкую чечевичную лепешку пападам , которая тут же крошится в пыль.
Мы хохочем.
– Мне безумно нравится эта еда, только ее бы и ел. Поедешь со мной в Индию?
– По-моему, ты собирался в Нью-Йорк?
– Да, но я хотел бы увидеть и Индию, Катманду, Тибет…
Меня смешит этот Андреа нового образца, этакий Сатья Саи-Баба, не знаю, что об этом думает коллегия адвокатов, но мне кажется, что он только выиграл от этого превращения.
– Дай мне руку, я хочу прочитать твою судьбу.
