зависело. И я решил заглянуть вперед, проверить, каким он станет в тридцать лет. Смотрю, и знаешь, что вижу?
Павловский не произнес ни слова. Внутри у него похолодело, и он только молча глядел на говорившего в ожидании приговора.
– Смотрю, а в герое ничего героического нет! Обычный серый служащий в банке. Как такому сражаться с демонами? Стало ясно, что нужно исправлять ситуацию. К сожалению, я не мог повлиять на судьбу героя. Не мог наделить его всеми нужными качествами. Вместо этого я попытался найти комнату в твоем прошлом, где ты выбрал неверную дорогу, и дать твоему новому «я» возможность пойти другим путем.
– И что это была за комната? – спросил Павловский, хотя на самом деле уже знал ответ.
Он вспомнил плачущую мать и то, как дрожащей рукой подписывал согласие на обследование в госпитале, боясь, что об этом узнают отец и старший брат. Толстая пачка денег, перекочевавшая в карман белого халата. Повышенный белок в анализе мочи. Заключение комиссии – к военной службе не годен. Невероятное облегчение и стыд. Экзамены в институт и новая жизнь. Жизнь, в которой уже не нашлось места для отца и брата.
– Ты знаешь, – грустно покачал головой Ганеша. – Твое второе «я» выбрало другой путь, и с этого момента ваши дороги разошлись. Я тогда не знал, что ошибся с героем, и надеялся, что мне удалось направить его на верную стезю. – И мы со Славой могли встретиться? У нас одни те же родители? У них вдруг ни с того ни с сего появился еще один взрослый сын? Как это возможно? – не поверил Влад.
– Боги могут многое, хотя и не все. Я сделал так, что вы с ним существовали на разных гранях одной и той же реальности. В его случае ваши родители знали, что у них есть сын, который живет вместе с ними в одном городе, в твоем, как ты знаешь, все сложилось иначе. Ваши пути никогда не должны были пересечься.
– Но как же мы тогда встретились? – удивился Павловский.
– Моя вина, – признался толстячок, – и возможно, за нее еще придется ответить. Я усомнился в том, что герой справится с задачей, и нарушил все мыслимые законы времени – собрал вас двоих в одной точке. Варанаси – единственное место на земле, город живых и мертвых, где возможно свести воедино все грани реальности и смешать потоки времени…
Влад смотрел на серебряную Гангу, где по берегу вдоль воды шли девочка в зеленой юбке и ее маленький братишка. Когда этот малыш вырастет, он превратится сначала в стройного юношу, затем в худого жилистого мужчину, потом – если, конечно, доживет, – в седого сгорбленного старика. Неужели это по-прежнему будет все тот же ребенок, ставший взрослым?
Глядя на свою детскую фотографию в семейном альбоме, где ты в смешном чепчике с соской во рту или уже в школе, например, в третьем классе, с растрепанной челкой и синяком под глазом, неужели веришь, что наивный ребенок на детской фотографии и тот, чье немолодое усталое лицо сейчас смотрит на тебя из зеркала, – один и тот же человек?
Тот веселый курносый мальчишка с синяком давно умер, и вместо него на свет явился совершенно чужой высокий неуклюжий подросток с прыщами на лбу. А потом и он тоже умер, и его сменил новый человек – высокий крепкий парень, курносый, с оттопыренными ушами, победитель школьных олимпиад по математике, надежда учителей и родителей. Если поверить в слова Ганеши, курносый парень тоже давно умер.
На его месте какое-то время жил совершенно другой человек, такой же высокий, но изрядно растолстевший и полысевший, зато стильно и дорого одетый, похожий в профиль на римского сенатора. И этот тоже мертв, и хотя с момента его смерти прошло не так много времени, воспоминания об ушедшем исчезли, растворились в воздухе как дым. Но кто придет ему на смену…
– А самое невероятное, – продолжил Ганеша, – что я ошибся буквально во всем, но замысел сработал! Пока я ломал голову, что делать с неправильным героем и где искать настоящего, город сам нашел ответы на все вопросы. – Город? – шепотом спросил Павловский.
– Да, – подтвердил Ганеша. – Город давно понял, что герой, подобный божественному Раме, не мог быть воплощен в одном человеке. Требовалось соединить все недостающие звенья. И Слава, и твой бывший противник на ринге, приехавший умереть в Варанаси, и ты сам – все вы стали единым целым. Без любого из вас не удалось бы одержать победу над ракшасами и спасти тех, кто вам дорог.
– Скажите, Лера жива? – невольно вырвалось у Пав ловского.
– Жива, – кивнул Ганеша.
С души у Влада словно свалился тяжелый камень. Все это время он не находил себе места, гадая, что случилось с Лерой, удалось ли ей уйти. Слава богу, жива!
– Ее спас тот, второй, из твоего прошлого. Благодаря его вмешательству ей удалось скрыться от преследователей, и цепь событий была запущена. Ты снова угодил к похитителям и привел к ним нашего неправильного героя. В то самое место, где должны были появиться ракшасы.
Влад опустил голову и побагровел от стыда. Мысль о записке не шла у него из головы.
– И не только привел, но и помог справиться со злодеями, – заметив его смущение, ободрил Влада Ганеша. – Если бы не ты, он бы погиб, и некому было бы лицом к лицу встретиться с подземными демонами.
– Слава не знал обо всем этом? О том, что мы… – Павловский умолк, не закончив свой вопрос.
– Наш неправильный герой вообще ни во что не верил! Ни в мое существование, ни в ракшасов. Будь он сейчас здесь, не уверен, что он бы поверил в то, что вместо 2013 года оказался в 2017-м…
– Ну, в ракшасов-то он поверил, – возразил Влад, чувствуя обиду за свое второе «я».
– Поверил, – согласился Ганеша, – и это всех нас спасло.
– Ясно, – кивнул Влад и, немного помолчав, задал самый главный вопрос: – И что теперь будет?
– Я ждал, когда ты об этом спросишь! – грустно улыбнулся Ганеша. – Собственно, для этого я и затеял весь разговор.
Павловский молча ждал продолжения, ловя каждое слово.
– Ты – единственный, кто принадлежит к этой реальности. По сути, Слава – лишь твое отражение во времени. Более того, его даже нет в мире живых, – Ганеша испытующе посмотрел на Влада. – Казалось бы, все просто – из вас двоих остался ты один. Однако ушедшего можно вернуть в обмен на жизнь другого, и я даю тебе право решить, кто из вас достоин жить. Выбор за тобой!
Темные зрачки Ганеши впились в побледневшее лицо Павловского. В них клубился мрак комнаты подземелья, из которой вели только два пути. Из Влада словно выпустили воздух. Он зябко повел плечами,
