не в силах вымолвить ни слова. В горле внезапно пересохло.
Ганеша терпеливо ждал, не сводя с его лица пристального взгляда. Наконец Владу удалось справиться с собой, и он поднял на собеседника покрасневшие глаза.
– Сколько у меня времени, чтобы дать ответ?
– Минута.
Влад окаменел. Именно ему выпало решить, кому из них двоих остаться в живых? И на все одна минута?
Секунду назад мысль о том, что он жив, была аксиомой, и, глядя в небо, он чувствовал прохладу ветерка и тепло нагретых солнцем каменных плит. А мгновение спустя его существование превратилось в теорему, и он запутался в выборе доказательств. Выбор поставил жизнь на качающуюся чашу весов. И легким не хватает воздуха, ноги обмякли, точно сливочное масло на солнце.
Тот другой ничем не лучше. Что с того, что он пришел тебе на помощь? Совсем не трудно убедить себя, что ты нужнее этому миру. Только подумай – и найдется тысяча причин.
Но как потом забыть? С этим придется жить, и еще неизвестно, что легче – стремительно шагнуть за грань небытия или всю жизнь мучительно помнить. И никогда не узнаешь, какой выбор сделал бы он на твоем месте…
Шестьдесят секунд и одно непроизнесенное имя превратились в стремительно истончающуюся грань между жизнью и смертью. Одно слово – и он жив, но другой уже никогда не увидит это жаркое дымное небо. Одно имя – и его больше не станет. Но второй будет жить. Только минута. И она уже подходит к концу. Жестоко…
Или, наоборот, в том, как стремительно летят секунды, и есть высшее милосердие? Так проще.
По крайней мере он избавлен от долгих мук выбора. Прежний Влад Павловский ни секунды бы не сомневался в ответе. Но он уже не тот Влад, который вышел из самолета в аэропорту Дели. Эти несколько дней изменили его до неузнаваемости.
Но человек слаб. Где гарантия, что, если сейчас оставить его наедине с самим собой, он не бросится бежать сломя голову, чтобы как можно скорее избавиться от ненужных сомнений? Просто забыть обо всем и радоваться, что живой. Не оправдывать себя, а выбросить из памяти малейшие воспоминания о том, что здесь случилось…
Он вздохнул и тихо, но твердо произнес:
– Пусть решит жребий.
Ганеша серьезно кивнул, принимая ответ. В его плавных движениях, в величественном выражении строгого лица не осталось ничего от робкого маленького человечка, похожего на неудачливого кинопродюсера. Он достал из кармана холщовый мешочек, и вынул из него игральные кости. Жестом показал Павловскому его кубик, красного как кровь цвета. Зажал в пухлом кулаке, потряс и бросил.
Два резных кубика – красный и белый – с громким стуком посыпались на прогретые солнцем плиты. Влад, не отрываясь, следил, как катится по выщербленной поверхности камня маленький красный кубик, в котором в этот миг для него сосредоточилась целая жизнь. Кубик в последний раз подпрыгнул и замер в нескольких сантиметрах от него. Лицо Павловского окаменело.
Он перевел взгляд на белый кубик и устало прикрыл веки. Он честно выиграл свою жизнь. Прости, Слава, мое второе и, наверное, лучшее «я». Нам так и не удалось узнать друг друга поближе.
На глаза навернулись непрошенные слезы. Внезапно ему стало так больно, словно он своими руками отрезал тупым ржавым ножом половину собственной души…
Глава 3
Анджали
Марианне снился странный сон.
– Здравствуй, анджали! – рядом с ней опустился на каменные плиты маленький толстый человечек, лысый, лопоухий, похожий на буддийского монаха.
– Добрый день! – настороженно отозвалась Марианна. – Вы это мне?
– Конечно, анджали, – согласно кивнул человечек.
– А почему вы называете меня «анджали»? – удивилась Марианна. – Раньше я не встречала такого слова.
– Анджали – женское имя, на санскрите означает «жертвенность», – ответил тот, ласково улыбаясь.
– Слышали бы вас мои коллеги с работы! – горько усмехнулась Марианна. – Для таких, как мы, жертвенность хуже рака.
– Тяжело тебе живется? – спросил он, пытливо заглядывая ей в глаза.
– От меня вечно ждут результат, вот и кручусь как белка в колесе, – неожиданно для себя пожаловалась она. – Бывает, за день со встречи на встречу так набегаешься, что все ноги до мозолей сотрешь…
– Понимаю, – покивал он круглой головой и негромко сказал: – У тебя будет время узнать, что такое жертвенность.
– Послушайте, – Марианна со стыдом вспомнила, что забыла спросить о главном, – мне нужно узнать, что с моим…
Она запнулась в растерянности, не зная, как продолжить фразу.
– Он в большой беде. Молись за него! – серьезно ответил человечек.
– Я не умею, – испугалась она словно ребенок. – Я неверующая…
– Неверующих не бывает. Люди всегда во что-то верят. Например, ты должна верить в то, что он сможет вернуться, – вздохнул человечек, поднимаясь.
– Но если у меня не…
– Думай о нем. Все время думай о нем. Пока ты его помнишь, твой герой жив. На вот, съешь! – он протянул ей на ладони горсть маленьких белых шариков. – Говорят, помогает!
– Что это? – она осторожно, двумя пальцами взяла белый кругляшок и послушно положила в рот. – Сладкий… – Рисовые шарики с кардамоном. Мои любимые. Бери еще! Силы тебе понадобятся, чтобы выдержать испытание.
– Испытание? – растерянно переспросила она.
Мир бешено завертелся вокруг нее, засасывая в черную воронку, и в следующий миг она обнаружила себя босой среди тысяч людей, которые медленно брели по ночной дороге. Колонне паломников не видно было конца. Высоко в небе, словно крышка консервной банки, прилипшая к черному мусорному пакету, блестел жестяной диск луны. Вокруг было темно, но жарко и душно, как днем.
Мелькали вспышки фонариков, и их беспорядочный свет выхватывал торжественные лица идущих рядом индусов, белые пятна мужских рубашек и блеск тяжелых золотых браслетов, которые позвякивали на руках женщин.
К подошвам ее босых ног мгновенно пристала какая-то дрянь. Она остановилась, чтобы брезгливо смахнуть с пяток мусор и липкий деготь, но колышущаяся толпа мягко подтолкнула ее в спину, и она покорно пошла вперед, вздрагивая каждый раз, когда острые мелкие камушки безжалостно впивались в кожу.
Люди ускорили шаг, и колонна вошла в город, где в ночи ярко горели желтые окна домов, звенели колокольчики и пели гудки мотоциклов. Вдоль обочины тянулись крохотные лавчонки, где паломникам продавали сахарные арбузы и рубили бледно-зеленые кокосы, вставляя в отверстие трубочки для питья. Со всех сторон к дороге стекались празднично одетые люди, и нескончаемый пестрый поток набирал силу, устремляясь к выходу из города.
Рядом протяжно запели мантры. Марианна тревожно вглядывалась в лица поющих, пытаясь понять, что все это означает.
– Простите, – обратилась она к худому коротко стриженному старику с аккуратной бородкой, который шел рядом с ней, переставляя тонкие, как палки, ноги. – Где мы? Куда идут все эти люди?
– Паломники в полнолуние совершают кору вокруг священной горы Аруначала, – вежливо ответил он, взглянув на нее большими печальными глазами. – Ты должна успеть обойти ее. Тогда боги исполнят твое желание.
– Но сколько у меня времени? –
