ничего серьезного мне не поручали. Ограничился записками об умонастроениях в студенческой среде. Тем не менее, свой вклад в развал Союза я внес, чем нисколько не горжусь.
Может быть, моя вина даже больше, чем у прочих. Потому что я чётко понимал, чем это все закончится. Я не относился к тем идиотам, которые рушили свою страну, искренне веря в светлое будущее. Тем более мне претила лютая ненависть личностей, которые вели хитрую идеологическую обработку трудовых коллективов. Несмотря на то, что революционеры вышвырнули мою семью, мне импонировала попытка социалистов выстроить царствие божие на Земле. Моё грехопадение было осмысленным, и меня тошнило от самого себя.
Мне было неприятно писать отчёты, в которых честно фиксировался антисоветизм и вещизм москвичей, которые и сыграли ведущую роль в развале страны.
Я продал душу и получил компенсацию. По возвращению в Британию, меня трудоустроили сразу в средний менеджмент транснационального игрока. Оставалось сохранять лояльность. И вуаля, я уже топ-менеджер. Пусть и в России, что не назовёшь престижной локацией, но честным трудом я не достиг бы этого никогда.
И вот в момент получения плодов от своего предательства судьба вновь сталкивает меня с женщиной, из-за которой я на все это пошёл. Я считал эту встречу невозможной, но она произошла. Начинаю думать, что тогда я продал душу самому дьяволу.
Глава 81. Документы
Дежавю. Много-много раз виденное. Во сне я снова горю во огне.
До боли знакомые руки снова ласкают мое тело. Губы доводят меня до исступления, снова исследуя чувствительные зоны. Я мечусь, терзаемая желанием. Трусь о нежную твердую плоть. Развожу бедра, чувствую приятную наполненность. Двигаюсь навстречу каждой фрикции, стремительно движусь к пику наслаждения. По телу пробегает первая судорога удовольствия, когда я чувствую руки на своей шее. Пальцы сжимаются вокруг горла, доступ воздуху прерывается.
— Я убью тебя, Латифа! — слышу хриплый от страсти голос Мансура. — Ты пожалеешь, что посмела украсть моего сына.
Я разрываюсь от мощного оргазма, усиленного эротической асфиксии. Сразу после этого умираю и лечу в черную дыру пространства.
Резко сажусь в постели, ртом хватая воздух. Рукой хватаюсь за шею и делаю мощный вздох. Это был только сон. Цикличный, реалистичный, но всего лишь игра подсознания. Облегченно падаю на подушку, поворачиваю голову. Слава богу, Галеб спит.
Так спокойно засыпать, обнимая маленькое тельце ребенка, и так тревожно просыпаться после таких снов. Во время очередного кошмара, я могу разбудить сына и сильно его напугать. Надо что-то поскорее решать с жильем, чтобы спать в разных комнатах. Что-то мне подсказывает, что эти сны не скоро пройдут.
Утром не получается отправиться к израильскому посольству с заранее нарисованным плакатом, потому что звонит генерал Макеев.
— Леночка, привет! У меня хорошие новости. Для тебя подготовлен полный комплект новых документов. Мне даже удалось стрясти диплом твоего вуза на новое имя. Хе-хе. — генерал довольно покряхтывает. Я тоже невольно широко улыбаюсь.
— Спасибо большое, Андрей Сергеевич. Не знаю, как смогу вас отблагодарить.
— Не стоит благодарностей, девочка. Бери ноги в руки и быстро дуй в министерство.
Я еще вечером договорилась с соседкой тетей Галей, что она посидит сегодня с сыном. Быстро кормлю завтраком Галеба и сдаю на поруки доброй женщине. К сожалению, от денег она категорически отказывается, поэтому нужно будет еще купить ей каких-нибудь продуктов.
Несусь в метро. Сажусь в вагоне и сразу упираюсь глазами в страницы детектива Агаты Кристи. Невозможно смотреть в уставшие обреченные лица моих попутчиков.
Выбираюсь на Фрунзенской, знакомым маршрутом добираюсь до бывшего места работы. Макеев при виде меня встает из-за стола и приобнимает меня за плечи.
— В общем, здесь полный комплект, Лена. В том числе, свидетельство о разводе. Краткая легенда такова. После окончания института ты по распределению была отправлена в город Саратов. Там вышла замуж за местного жителя. Потом развелась с возвращением девичьей фамилии и вернулась в родной город.
Открываю паспорт гражданки Российской Федерации.
— Сафронова Елена Михайловна? — вздергиваю бровь.
— Имя решили оставить. Оно сильно распространенное. Но год сверху тебе накинули. Тут извини. — генерал смешно пожимает плечами и принимает сильно виноватый вид. — Знаю, женщинам принципиальны такие вопросы.
— Я не в обиде, Андрей Сергеевич, — прячу за паспортом свою улыбку, — я вам очень благодарна. Не представляете, как для меня это важно.
— Галеба тоже решили не сильно изменять. Может и стоило. Глебов в стране не так много, как Елен.
Рассматриваю свидетельство о рождении сына. Место рождения — город Саратов. Символично выбрали южный город. Думаю, Галебу там понравилось бы больше, чем в Москве.
— Нет, это даже хорошо, — энергично трясу я головой, — у сына и так сплошные стрессы с этим переездом, полная смена имени была бы дополнительным ударом.
— Теперь присядь, Лена, — Макеев кивает на кресло посетителя, — хотел с тобой серьезно поговорить.
Осторожно присаживаюсь на край кресла, выпрямляя напряженную спину.
— Даже, если меня не выкинут из министерства, Лена, я могу сам уйти. Не могу больше смотреть на то, что происходит. Как американцы выгребают все военные секреты и шерстят документацию на военных заводах. Твой муж очень влиятельный. Я пробовал закинуть удочку в МИД о включении его в обновленный черный список персон нон грата России. Но там сейчас специфический состав, а Козырев собрался в Саудовскую Аравию.
— И что делать? — риторически обреченно спрашиваю я.
— Думаю, тебе нужно вернуться работать в Министерство, пока я могу составить тебе протекцию. Сейчас твоя специальность здесь гораздо востребованнее, чем восемь лет назад. Американцы постоянно мотаются на заводы по всей стране, им нужны переводчики.
— Андрей Сергеевич, — перебиваю я мужчину, — я не смогу постоянно ездить в командировки, у меня ребенок.
— Я помню, Лена. Это так, к слову пришлось, в самом министерстве тоже полно работы. Постараюсь устроить тебя на переводы внутри министерства. Тебе нужно будет здесь закрепиться. Безопаснее быть под крылом государства, когда есть какая-то дополнительная защита.
— Наверное, вы правы, — неуверенно передергиваю плечами, — только мне нужно немного времени, чтобы уладить текущие дела.
— Не торопись, Лена. Главное, договориться, а выйдешь, когда получится.
В кабинет заплывает секретарь Макеева с подносом, на котором дымятся чашки с чаем. Собираю все свои новые документы, засовываю в сумочку и закрываю молнию.
На обратном пути заезжаю на Рижский рынок. Меняю в обменнике немного долларов. Много разменивать нецелесообразно — после указа
