начнет плакать. Начинаю обратный отсчет: три, два, один... Тишина.
Очень терпеливая девочка. Нужен другой отсчет, подлиннее. Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три...
Аглая возмущенно вскрикивает и начинает реветь. Князев испуганно открывает глаза и придерживает дочь уже обеими руками. Я подхожу к сладкой парочке и беру ребенка на руки.
Сажусь в кресло и даю Аглае требуемое. Сосательный аппарат дочери жестко смыкается вокруг моего соска.
— Маленькая акула, — беззлобно комментирую я.
— Готов всю жизнь смотреть на это зрелище, — немного хриплым после сна голосом отзывается Князев.
В подтверждение своих слов он не спускает с меня темного взгляда. Я знаю, что позже он потребует мою грудь и сам будет сосать молоко. Мансур так никогда не делал, потому что ислам запрещает пить молоко жены.
Я не могу сказать, что была несчастна с Мансуром. Мне было с ним хорошо. Даже периоды его отсутствия мне нравились. Сейчас немного напрягает, что Князев постоянно рядом. Иногда сильно хочется отдохнуть от мужского присутствия.
Нет, мне не было плохо. Просто приходит момент, когда отношения себя изживают. Именно поэтому Мансур захотел другую жену, а я захотела от него сбежать. По закону энтропии всему когда-нибудь приходит конец. Как гласит избитая мудрость, ничто не вечно под луной.
Но когда старое отмирает, оно уступает место новому. Солома перегнивает на полях и удобряет землю для новых ростков. Разочарование в старых отношениях освобождает место для новых чувств.
Так и в мою жизнь пришло обновление. И я купаюсь в темном взгляде Князева. А еще теперь я знаю, какие ощущения бывают, когда мужчина пьет твое молоко.
И я не жалею о старом, не стираю воспоминания. Иногда достаю шкатулку памяти и перебираю рубины и жемчуга. А еще я складываю в нее новые драгоценности. Яркие вспышки новой страсти, минуты томительной нежности, ощущение счастья от знания, что этот мужчина смотрит только на меня.
Конец
