Приближалась машина. Кости устремил на нее взгляд.Автомобиль завилял и начал тормозить. Кости вышел на середину дороги прямоперед машиной, и глаза его сверкнули еще ярче. Машина остановилась всего за шагдо него и, когда он повелительно кивнул на обочину, съехала к краю.
Кости дождался полной остановки и открыл дверь со стороныводителя. Мужчина лет сорока сидел со стеклянными глазами. Кости вытащил его измашины и подвел к месту, где я стояла.
И сразу припал губами к шее водителя. Бедняга слабозаскулил. Кости очень быстро отпустил его, утер губы рукавом.
— Ты устал, — наставлял он мужчину своим гулкимголосом. — Ты сейчас ляжешь здесь и уснешь. Когда проснешься, не станешьбеспокоиться из-за машины. Ты оставил ее дома и вышел прогуляться пешком. Тебезахочется вернуться домой, но не раньше, чем ты отдохнешь. А ты очень-оченьустал.
Мужчина свернулся калачиком, как ребенок, и опустил головуна локоть. Он уже спал.
— Нам нужна машина, которой они не станутискать, — объяснил мне Кости.
Я пошла за ним к новому средству передвижения. Мы уже ехалипо шоссе, когда я обратилась к нему:
— Покажи мне записку. — Раньше, когда мы ехали намотоцикле, я об этом не просила, боялась, как бы на скорости сто с лишним мильв час ее не унесло ветром.
Кости чуть заметно помотал головой и вытащил из-за поясазаписку.
— Ты не поймешь. Они знали, что я пойму.
Я бережно развернула листок — единственный ключ, которыйпоможет отыскать мою мать.
«Возмести потери. Дважды со смерти дня».
— Это значит, она еще жива?
— Если им верить.
— А ты веришь? Нет ли у вампиров… какого-нибудькодекса, запрещающего лгать о заложниках?
Он покосился на меня. Жалость на его лице не внушаланадежды.
— Нет, Котенок. Но Хеннесси может счесть ее полезной.Твоя мать еще красива, а ты знаешь, как они поступают с красивыми женщинами.
Меня обожгла раскаленная добела ярость, но я знала, что онмне не лжет. Ложь мне не поможет, а правда, возможно, спасет ее, если ясовладаю с яростью и в кои-то веки не наделаю глупостей.
— Где мы должны с ними встретиться? Как я понимаю, ониназначили время? Чего они ждут? — Вопросы бурлили у меня в мозгу, я неуспевала выпаливать их, и Кости вскинул руку.
— Дай я сперва найду место, где остановиться, тогда ипоговорим. Нам ни к чему еще и прятаться от полиции.
Я молча кивнула, прижала руки к груди. Кости проехал ещемиль двадцать, потом съехал с трассы к мотелю.
— Подожди здесь минутку, — попросил он в ответ намой недоуменный взгляд.
Я просидела в машине десять минут, потом он вернулся ипроехал к заднему краю участка. Место было не высшего класса, и я поймаланесколько хищных взглядов со стороны околачивавшихся вокруг личностей.
— Идем. Нам туда.
Не глядя по сторонам, он взял меня за руку и провел в номер326. Внутри домик выглядел так же негостеприимно, как и снаружи, но мне было недо того.
— Зачем мы здесь? — Ясно, что не ради любовногосвидания.
— Здесь не так близко к шоссе, мы будем привлекатьменьше внимания и сможем поговорить без помех. Здесь замечают только разъезжихпродавцов наркоты. Заодно ты можешь смыть кровь.
Мельком глянув на запекшуюся на ладонях кровь, я сновауставилась на него.
— А время у нас есть?
Кости коротко кивнул:
— Несколько часов. Дважды со смерти дня — значит в двапосле полуночи. Полночь — смерть дня, и они назначили через два часа после нее.Догадываюсь, что они хотели дать тебе побольше времени, чтобы ты успела узнатьо смерти бабушки с дедушкой и связаться со мной.
— Как предусмотрительно. — Голос у меня сел отненависти. — А теперь объясни, что они предлагают. Предлагают же что-то?Меня за нее? Он хочет получить наживку, которая едва не довела его до смерти?
Кости подвел меня к кровати и усадил. Я вся окоченела отгнева и тоски. Он присел передо мной на корточки и сжал мои окровавленные руки.Лампу он не включал, но я и так его видела. Волосы белели в лунном свете, лицопоходило на оживший мрамор.
— Ты же знаешь, Котенок, ты Хеннесси не нужна — емунужен я. О тебе он и не думает — разве только о том, как тебя можноиспользовать. Понимаешь, милая, они выжмут из твоей матери все о тебе. Может,на наше счастье, они не додумаются задать нужных вопросов. Я сам не поверил,когда ты сказала, кто ты такая, меня только твои глаза убедили. Даже если твоеймаме придется рассказать и об этом, они могут решить, будто она бредит, и необратить внимания. Наверняка они уже вломились к тебе в квартиру, искали тебя.Может статься, эти детективы, заявившиеся с утра и спугнувшие тебя, спасли тебежизнь. Оружие твое они, конечно, найдут, но могут решить, что это мое, и яхранил его у тебя удобства ради. Им нужен я, я к ним и пойду. Тебя они неожидают. Это наше единственное преимущество.
— Кости, не надо. Ты лучше скажи мне, где она, и пойдуя. Ты сам сказал, они меня не ждут.
Речь шла о моей матери, так что я, что бы там ни было,непременно пошла бы, а ему вовсе незачем было рисковать собой ради женщины,которой, может, уже нет в живых.
Он на минуту опустил голову мне на колени. Потом ответил:
— Как ты можешь даже предлагать такое? Прежде всего,это я виноват, что втянул тебя, хотя все во мне кричало не допускать этого.Потом, надо было убить тогда этого Дэнни, как я и собирался. Или уж, по крайнеймере, заставить его забыть, что случилось с его рукой. Тогда бы он не выдалполиции твоего имени. А я был зол и хотел, чтобы он запомнил, кто это с нимсделал и за что. Конечно, пойду я. Даже Хеннесси, который понятия не имеет, чтоя тебя люблю, знает, что я приду. Все равно, даже если она уже мертва и остаетсятолько отомстить. Я пойду и, клянусь тебе, оторву руки каждому, кто коснулсятвоих бабушки и дедушки. Хоть это я могу для тебя сделать. Меня одно пугает:что ты, может быть, снова станешь видеть во мне чудовище, раз это сотвориливампиры.
Кости смотрел на меня не отрываясь, и его глаза отсвечивалирозовым. Вампирские слезы, так непохоже на прозрачные соленые капли, зигзагамисбегавшие у меня по щекам. Я сползла вниз, села на пол и обняла его. Только онбыл надежным и постоянным в рушащемся вокруг меня мире.
— Я всегда буду тебя любить. Этого никто не изменит. Ичто бы ни случилось еще, я буду тебя любить.
Дальше той ночи мои иллюзии не заходили. Нам предстоялосамим войти в ловушку, откуда мы, по всей вероятности, уже не выйдем. Моя матьсейчас, если была еще жива, умирала от ужаса, а я ничего не могла поделать,только ждать. Быть может, мы с Кости в последний раз обнимаем друг друга. Жизньслишком коротка, чтобы тратить даром хоть минуту.
