нем был плащ с поднятым воротником, кепка.
— Привет, — поздоровался он глуховатым, низким голосом.
— Здравствуйте, Олег Викторович, — ответили ему.
Олег Викторович подошел к вешалке, повесил кепку, предварительно отряхнув ее от пыли, аккуратно расправил плащ. Затем перебрал письма, лежавшие на столе секретаря.
— А вам чего? — неожиданно обратился он к Алексею.
"Редактор!.. Не очень-то любезный", — подумал Алексей и встал.
— Я к вам прислан на работу из Московского университета, — сказал он. — Воронцов моя фамилия. Вот направление.
Он протянул Олегу Викторовичу бумагу. Тот внимательно прочитал ее.
— Так-так… А документы у вас с собой?
Алексей вытащил паспорт. Олег Викторович, прищурив глаза, полистал его.
— Пойдемте в кабинет.
В кабинете редактора Олег Викторович, развалясь в кресле и мрачно поглядывая на Алексея из-под своих гигантских бровей, учинил ему форменный допрос: откуда он родом, как долго учился, где его родители, с кем дружил в университете, есть ли у него знакомые в Южносибирске…
Затем Олег Викторович в высокопарных выражениях напомнил Алексею о призвании советского журналиста, о его огромной ответственности за каждое напечатанное слово. Сурово поблескивая глазами, Олег Викторович предупредил Алексея о многочисленных соблазнах, подстерегающих начинающего газетчика на каждом шагу.
В это время рывком отворилась дверь, и в кабинет ворвался тот самый крикливо одетый мужчина, в котором Алексей определил фотокорреспондента.
— Опять мне метола не выписали! Как я сегодня снимки печатать буду? Суете нос в чужие дела, а свои стоят… Он вас тут уже, наверное, обо всем порасспросил? — обратился он к Алексею.
— Я… я, собственно, не возражаю. Это… Это его право, — неуверенно сказал Алексей, поглядывая то на хмурого Олега Викторовича, то на улыбающегося фотокорреспондента. Он никак не мог понять, что это за панибратское обращение с редактором.
— Его право? — мужчина громко рассмеялся. — Вы, наверное, думаете, что он редактор? Это же завхоз наш, завхоз, понимаете?
Олег Викторович поспешно встал, буркнул что-то вроде "метол будет после обеда" и вышел из комнаты, метнув на фотокорреспондента сердитый взгляд.
— Ох и чудак он у нас… Обязательно хочет, чтобы его за начальство считали. Мы его не очень жалуем, так он на новичках душу отводит. Ты уже третий попался на его удочку… Не обижаешься, что я тебе "ты" говорю?
— Конечно нет… Только мы еще не знакомы. Алексей Воронцов, — представился он. — Алеша, в общем.
— Федор Жаркин. — Он пожал руку с силой, которую Алексей не предполагал в нем. — Фотокорреспондент. Стиляга по необходимости.
— То есть как это по необходимости? — улыбнулся Алексей.
— Очень просто. Видишь — баки? Думаешь, для форса? У меня кожа тонкая, а волос жесткий. Как начну бриться, так кровью исхожу. Какой выход? Либо отпустить бороду, либо баки. Я предпочел баки… Теперь брюки. Почему они узкие? Думаешь, мода?.. У нас в городе летом такая пылища, что только в узких брюках и ходить. И, наконец, куртка вельветовая. Она здорово удобна для работы. Я и тебе могу такую устроить, если хочешь.
Алексею сразу понравился этот веселый говорун. С ним легко и просто, словно они знакомы сто лет.
— Ты давно в редакции?
— Я? — Федя рассмеялся. — Без году неделя. И вообще я в этом Южносибирске недавно.
— А раньше где жил?
— И в Воронеже, и в Чкалове… У меня и сейчас там мать. Я, понимаешь, как из армии демобилизовался, никак подходящей посадочной площадки не найду. Разве только здесь задержусь. Правда, город неважнецкий, зато в редакции коллектив мировой. Есть, правда, типчики — сам увидишь. Но главное — редактор свойский парень. Между прочим, он тоже совсем недавно работает… Вот только с квартирами туго. Приходится околачиваться по частным… Кстати, ты где остановился?
— Пока нигде, — пожал плечами Алексей. — Заходил в гостиницу, да там полно. Придется тоже на частной.
— Слушай! Это же блестяще! Поедешь ко мне!.. Нет-нет, даже и не думай возражать. Будем жить вдвоем. Я давно ищу себе подходящего компаньона — для одного дороговато. Хорошая комната, от редакции недалеко. Где твои вещи? Поехали сейчас же.
— Неудобно. Надо редактора дождаться.
— Так ведь он только к обеду приедет… Погоди, я сейчас машину попрошу…
Федя вернулся через несколько минут.
— Испортилась редакционная машина — опять стоит на ремонте. Вечно с ней несчастья… Попросил у Олега Викторовича его газик, так он и слышать не хочет!..
Чудак! Купил недавно себе машину, поставил под замок в сарай, здесь, во дворе, и так она и стоит. "Вот выучу как следует правила уличного движения, потом теорию двигателя и тогда буду ездить". Чудак! Как будто главное для вождения не баранку крутить, а вызубрить брошюрку… Ну, пошли, где твои манатки? Дотопаем — здесь близко!
НА ТЕКСТИЛЬНОМ КОМБИНАТЕ
Дом, где Федя Жаркин снимал комнату, действительно оказался неподалеку — квартала четыре от редакции.
— Одно только неудобство, — говорил дорогой Федя. — Понимаешь, этот район ночью почти не освещен. На всю улицу два фонаря. Я тут все лужи и кочки изучил — могу с закрытыми глазами пройти. А тебе первое время туго придется… Вот мы и пришли, — сказал он, останавливаясь перед небольшим домиком.
Федя постучал в окно. Через несколько секунд отворилась калитка в заборе, и в ней появился босоногий мальчик лет двенадцати. У него была забавная привычка: то и дело поднимать и опускать брови. Его подвижное лицо от этого беспрестанно меняло выражение. То казалось он сердится, то чему-то удивляется, то снова сердится. Глаза у мальчика были маленькие, полные жадного любопытства.
— Прошу любить и жаловать, — шутливо представил его Федя. — Хозяйский сын Вова Савчук, ученик пятого класса, заядлый рыбак и вообще товарищ любознательный… Мама дома?
— На базар ушла, — ответил хозяйский сын, не спуская озорных глаз с Алексея.
— А почему ты не на рыбалке?
— Какая сейчас рыбалка, в самую жару? Тоже скажете!
— Вот видишь? — восхищенно воскликнул Федя. — Что я говорил? Нет, этот парень когда-нибудь прославит наш город мировыми рекордами по рыбе.
Они прошли узкий коридор. В конце его была дверь. Федя открыл ее ключом, который вытащил из кармана своей вельветовой куртки.
— Учти, дверь надо запирать… Нет-нет, никто ничего не украдет, но у этого Вовки любопытства через край: как это сделано? Что там внутри? А у меня радиола, магнитофон, телевизор.
— Смотри-ка!
— А ты думаешь! Я люблю жить культурно. И чтоб концерт записать, и чтоб передачу посмотреть.
Комната оказалась большой и светлой.
— Вот здесь будет твое место, — сказал Федя, звучно хлопнув по клеенке широкого дивана, стоявшего у окна. — Устраивает?
— Еще бы! А ты где спишь?
Алексей оглянулся, отыскивая взглядом кровать. Но ее не было.
— Не ищи, — усмехнулся
