вдвоем, в тишине и покое. До того момента, пока нос к носу не столкнулись с парнем, у которого в руках была винтовка. Он начал вопить: «Where are you going?»[10]. Он со злобным видом направил на нас ружье, готовый стрелять. И не прекращал орать: «Вам здесь делать нечего, это моя земля, моя собственность!» Со мной был Гийом: если бы мне даже очень этого хотелось, я ничего не смог бы сделать вдвоем с таким крохой.
Это и есть самое страшное – эти парни, которые не хотят никакого Другого.
Ничего неизвестного.
И готовы за это убить.
Страх – это настоящая подлость.
Вот что заставляет убивать.
Нацисты стали нацистами, чтобы убежать от страха.
Они почувствовали себя защищенными, но страх сделал из них чудовищ.
Сталин, когда осознал внушаемый им страх, стал бояться самого себя.
Он навсегда лишился покоя.
И умер из-за страха, что царил в его душе.
Однажды вечером он ушел спать и на следующий день не появился, но никто не решался постучать к нему, из страха его потревожить. Когда наконец, через несколько часов, парень, что был посмелее других, открыл дверь, он нашел его на полу, без сознания. Они не посмели вызвать врача, из страха перед Сталиным, который постановил, что допустить к нему врача может только Берия. Понадобилось связаться с Берией, и прошло почти двадцать четыре часа после случившегося с ним удара, прежде чем в комнату наконец вошел врач.
Единственный, кто никогда не знал страха, – это, пожалуй, Калигула.
Страху он предпочел безумие.
Я только что вернулся из Алжира.
Был в Джемиле, в старом Мадраге. Это город, окруженный прекрасными садами, где растут необыкновенные фрукты и овощи. Без всякого глифосфатного дерьма. Химики еще не внесли сюда свою лепту.
Город богат, красив, люди, которые обрабатывают эти земли, могут научить нас всему. Есть в глазах этих крестьян, как и в глазах городских рыбаков, интеллект, невероятная открытость. Когда смотрю на них, этих алжирцев, я действительно вижу жизнь. Именно она придает интенсивность их взгляду. Эти люди знают все, то есть они живут в единении с природой.
Если мы часто можем обманываться извращениями людей, творящих историю, то простота тех, кто воистину живет на своей земле, никогда нас не обманет.
И все же история Алжира – это нечто.
Это народ, который был раздавлен, жестоко обманут своими политическими лидерами. Коррупция запачкала эту прекрасную страну. Они живут в счастливом бунте, без всякого насилия. Они знают, что с ними жестоко обращаются, что они не в силах сейчас что-то изменить, но у них есть корни, которые уходят очень глубоко.
Надо знать, что они пережили.
В 1827 году Алжир был уже развитой страной, со своими ресурсами, зеленью, полями пшеницы и садами цитрусовых. Девяносто процентов населения были грамотны, всюду открыты школы, университеты. Это была богатая, цивилизованная страна.
Карл X воспользовался дипломатическим инцидентом, чтобы вторгнуться в страну: правитель Алжира Хусейн ударил веером консула Франции Пьера Деваля, который ответил грубостью на его вопрос. Немного похоже на Зидана, уставшего от провокаций Матерацци. Через несколько дней четыреста кораблей и тридцать тысяч человек – в основном неграмотные, придурковатые солдаты – вторглись в эту страну и погубили ее гармоничное существование.
Это была мясорубка, о которой нельзя забывать.
Молодой студент юриспруденции и суфийского богословия Абделькадер, просвещенный человек, собрал племена в своем регионе, недалеко от Орана. Его избрали эмиром. Французы поступили с ним так же, как американцы с индейскими вождями. Сначала они подписали с ним договор, а потом сразу же его нарушили. Тогда маршал Бюжо и его знаменитые летучие отряды принялись грабить, истреблять арабское население. Они поджигали деревни, угоняли стада, чтобы местные жители голодали. Они отравили дымом тысячу человек – мужчин, женщин и детей, – которые укрылись в пещерах Дахры, чтобы спастись от французских мародеров. Все они задохнулись.
Это было так называемое первое умиротворение Алжира.
А вот лозунг маршала Бюжо, нашего национального героя:
«Цель состоит в том, чтобы помешать арабам сеять, собирать урожай, пасти скот, наслаждаться своими полями. Каждый год сжигайте их урожай или уничтожайте их до последнего. Если эти мерзавцы отступят в свои пещеры, выкуривайте их, как лисиц».
Мы никогда не говорим об этом, но все эти сведения имеются в Национальной библиотеке Франции, они доступны. Абделькадера сослали в Тулон, затем он оказался в Дамаске, где во время беспорядков 1860 года спас сотни христиан, в большинстве своем французов, спрятав их у себя и обеспечив их защиту алжирцами из своей свиты. Он проявил такой героизм, что Франция в конце концов наградила его орденом Почетного легиона!
Что касается Алжира, то всем известно, что было дальше.
8 мая 1945 года, в честь освобождения Франции, в Сетифе молодой скаут осмелился размахивать алжирским флагом. В результате – двадцать тысяч алжирцев, перебитых французской армией.
Конечно, среди французов были и очень хорошие люди, которые обосновались в Алжире или родились там. Были такие, как Альбер Камю, Андре Мандуз, были учителя, люди, которых алжирцы обожали, которые вели себя с ними очень хорошо.
Но конец был похож на начало.
Я видел, как в Шатору парни возвращались с войны с ожерельями из ушей арабов.
И это тоже Франция.
Такое не следует забывать.
Нацизм не имеет ничего общего с Германией.
Нацизм – это человек с его невежеством и насилием.
История – это часто человеческая природа, которой дали себя проявить.
Но прежде всего это всегда история толпы.
Тех самых масс, которые вызывают у меня тоску. Невозможно воспитать толпу.
Невозможно привести ее в чувство.
Остается только терпеть.
Она, естественно, всегда проявляет в каждом самое худшее.
Как только становишься частью толпы, хотя бы наполовину, ты словно наполняешься дерьмом.
Один человек всегда может соскочить, выкрутиться.
Только от него исходит Другое – и никогда от толпы.
Политика всегда нечто ужасное.
Она противоестественна.
Она везде наносит непоправимый ущерб.
Я только что провел месяц в Узбекистане. Я видел ту жизнь.
Там я вновь обрел детство, которое порой можно заново прожить, когда вокруг царит мир и ты ощущаешь гармонию.
Я встретил там людей, которые живут в полном уважении своих традиций. Это даже не уважение, это то, что можно назвать родовой памятью. Они на своей земле. Они проросли в ней. В отличие от Франции, где мы оборвали все эти связи.
Там впечатляющие праздники, они празднуют часто, повсюду и охотно приглашают иностранцев.
Эти люди еще помнят, откуда они и кто они, поэтому не боятся друг друга.
У них культура – нечто самоценное.
Кто бы ты ни был, откуда бы ни пришел, они любопытны и внимательны.
Они обладают истинным чувством приятия и гостеприимства.
И никого не оставляют в стороне.
Если кто-то откуда-то придет, ему лишь предложат обменяться мнениями.
Притом что в этой маленькой стране сосуществует множество меньшинств. Кроме узбеков, там живут русские, таджики, татары, киргизы и другие. Всего более
