лишь облако молочной эссенции вокруг моего исступленно вращающегося тела. Зажмурившись, я извивалась, словно пытаясь высвободиться из собственной оболочки, сбросить ненавистный чешуйчатый покров.
Совсем рядом вдруг снова зазвучали первые слова запретного заклинания, произносимые сладострастным шепотом:
«Перксари итрельда таамат!»
Этот голос будто шел из самых глубин моего сознания, пробуждаемый самыми затаенными желаниями. Сквозь пелену поволоки я разглядела, как по моей руке заструились потоки чистейшего серебристого сияния, а ладонь обрела невиданный нежный оттенок.
«Перксари итрельда таамат!» — заклинание звучало снова и снова, повинуясь моему собственному зову.
Живот сковало сладкой судорогой. На месте привычного хвоста уже проступали два изящных продолговатых бугра, очерченных дивными изгибами. Дыхание сбилось, когда я увидела, как от моей шеи вниз по возникшей груди начинают путаться растрепанные пряди светлых волос.
«Перксари итрельда таамат!..»
Под исступленный ритм этого бормотания передо мной явственно возникал тот самый волшебный идеал мира людей. С безумным упоением я наблюдала, как он обретает законченную форму, наполняется жизнью!
Я словно бы уже чувствовала, как теплое дуновение легкого бриза овевает разгоряченную кожу, прилизывая каждый новый изгиб высвобождающегося из оков тела. Чудесный аромат незнакомых цветов и садов щекотал ноздри. Где-то невдалеке ворковали птицы, а внизу — я явственно ощущала своими невидимыми, но уже вполне реальными ступнями — там стелилась упругая зеленая трава, мягкая и ласкающая.
Внезапно мои потоки грез прервало внешнее вторжение. В тусклом сиянии плавающих вокруг меня рун я различила, как в проеме двери за мутным стеклом возникла неясная фигура — будто недоуменно взиравшая на мои безумные пляски.
— Ариэль, с вами все в порядке? — донесся откуда-то издалека мужской голос. — Кхм… не смею вас тревожить, но синьора Полли просила вас не опаздывать на утреннюю лекцию…
Этот, пробивающийся сквозь обволакивающий меня дурман, в одно мгновение испарил всю дымку чудесных наваждений. Я ошеломленно застыла на месте, испустив долгий еле слышный стон разочарования.
Вокруг снова была лишь моя тесная келья в общежитии Академии, мерцание подводных светильников и соленый вкус морской воды. Ни намека на лужайки, ветер и цветочные ароматы. И уж тем более — ни следа дивного облика мечты, успевшего почти обрести вполне осязаемую форму в этом волшебном видении.
— Да-да! Я уже ложусь спать! — торопливо ответила я и служитель Академии, что-то бормоча, ушел со своим фонарем по коридору.
Под покровом ночи подводный город Мармарис погружался в сон. Редкие огоньки светились в окнах домов, устремленных ввысь, к далекой поверхности моря. Улицы и площади опустели, вся жизнь замерла в ожидании нового дня.
В это время от города исходило лишь мерное сияние крошечных люминесцентных рыбок, кружащихся над разноцветными коралловыми рифами. Их голубоватые всполохи освещали древние кораллы причудливых форм, источавших свое тихое сияние в темных глубинах.
По двору Подводной Магической Академии замедленно проплывали величественные морские черепахи. Стража города, эти многовековые исполины едва замечали проказливых рыбок, снующих вокруг их панцирей.
Прямо над центральной площадью, словно подводный купол, парил гигантский скат, изредка лениво взмахивая широкими крыльями. Чуть поодаль, прильнув к огромному валуну, замер рой ярко-желтых рыбок-клоунов. Сейчас, ночью, они уже не сновали по всему городу, а опасливо жались друг к другу. Казалось, они о чем-то безмолвно переговариваются в свете подводных огней.
Безмятежная ночная жизнь подводного царства текла своим чередом. Здесь, в глубинах, спрятанный от людских глаз, город обитал согласно своим вековым традициям.
С тоской я смотрела к окно как от центральной площади расходились главные артерии города — широкие просторные улицы. Вдоль них тянулись экзотические сады кораллов, украшенные затонувшими сокровищами со дна моря. А еще дальше начинались хижины рыбаков и жилища простых горожан, переплетенные с массивными скалами. Все это сейчас плавно погружалось во мрак.
Казалось, город полностью слился с окружающим его морским ландшафтом. Он жил и дышал в едином ритме с океаном, надежно укрытый от всего остального мира. И пока его жители спали, только стражи-черепахи следили за порядком в глубинных владениях загадочного Мармариса.
Сжавшись в комочек, я прикрыла лицо ладонями, ощущая, как из глаз ручьями покатились слезы стыда и досады. Наверное, моя фантазия зашла действительно слишком далеко. На секунду затея с заклятием обезумевшей отступницы показалась мне нелепой и сумасбродной. Но заклинание, которое я начала произносить, все-таки работало. И я понимала, что рано или поздно я попробую произнести его еще раз. Слишком сильно я теперь жаждала обрести эту призрачную мечту любой ценой…
Глава 3
Я лениво скользила среди коралловых рифов на окраине города, пытаясь убить время. Мои подруги давно разбрелись по своим делам, и мне вновь стало скучно. Безрассудная жажда приключений вновь овладела мной, гоня прочь от безопасного Мармариса в морские глубины.
Плывя все дальше и дальше, я скоро очутилась в зоне скалистых мелководий, изобилующих россыпями обломков и разных морских артефактов. Внезапно мой взгляд привлекла какая-то массивная темная громадина, покоящаяся посреди каменистого дна.
Сперва я даже не разобрала, что это такое, но подплыв ближе, узнала очертания затонувшего корабля. Он уже весь был покрыт ракушками и наростами, опутан водорослями и наполовину погрузился в морское дно. Судя по остаткам деревянного корпуса и ржавым обломкам оснастки, это была какая-то старая парусная посудина.
Охваченная любопытством, я решила исследовать находку. Сделав глубокий вдох, я поплыла вдоль покореженных переборок, вглядываясь внутрь через пробоины в обшивке.
В полумраке корабельных недр виднелись лишь смутные силуэты: обломки деревянных конструкций, сваленные в кучу бочки и разбросанные ящики с давно истлевшим грузом. Осмелев, я проплыла через дыру в корпусе и забралась прямо в трюм.
Вокруг меня сомкнулся полумрак, нарушаемый лишь лучиками света, просачивавшимися сквозь щели. Передо мной открылась печальная картина разрушения. Внутренности корабля были забиты сваленными грудами бочек и ящиков, большинство из которых уже почти истлели или были разбиты. То тут, то там белели обглоданные рыбами кости, свидетели трагедии, разыгравшейся здесь много лет назад.
Я медленно проплывала между этими останками, разглядывая эти жуткие реликвии моря. Водная зыбь слегка шевелила обрывки курток и порванные лоскуты, некогда бывшие одеждой матросов. Вдруг мой взгляд упал на груду костей, по-видимому, человеческих. Нагромождение черепов и ребер, скалящихся оскаленными оголенными зубами, замерло в последней судороге агонии.
От этого зрелища по спине пробежал холодок. Я ощутила, как в горле встал ком. Передо мной была живая картина невыразимых мучений этих людей, скончавшихся столетия назад. Кем они были? Куда держали путь? Что стало причиной их гибели в глубинах океана? В тишине я словно слышала жуткие крики тонущих людей, их последние хрипы, оборвавшиеся в толще морской пучины.
