чью дочку я спас.
— Позвони, тогда поверю. Телефон вон там.
— Хотя я не знаю, как их фамилия. К тому же их сейчас нет дома.
— Пф! Отговорки.
Бабушка облизнула губы.
— Вон отсюда.
— А где я жить буду?
— У себя дома, как все прочие.
— Мне что, жить вместе с Навозником?
Бабушка подошла к шкафу и достала баул, с которым я ходил на хоккей. Открыла верхний ящик комода и вывалила из него мое белье.
— Вот. Уходи, и точка.
— Бабушка, ты же не всерьез?
— Очень даже всерьез. Чтоб через десять минут тебя здесь не было, иначе я позвоню в полицию и расскажу, что Астрид Стрёмваль со Стенкильсга-тан видела, как двое мальчишек во второй половине дня украли каяк с крыши машины.
Бабушка швырнула мне в лицо сотенные купюры.
— Даю тебе девять минут.
Она выдернула из стены телефонную розетку, забрала телефон и хлопнула дверью.
Шмоток у меня было не так много, все умещались в бауле. Застегнув молнию, я вышел в прихожую. Бабушка сидела за кухонным столом, телефон стоял перед ней.
— Пока, — сказал я.
— Всего наилучшего. Если угодишь в Лонгхоль-мен[3] — не жди, что буду тебя навещать. Это уж я тебе гарантирую.
Мне хотелось сказать ей, что тюрьму на Лонгхоль-мене давно закрыли, но я молча вышел на лестничную площадку и спустился на улицу.
Я дотащил баул до метро, сел на лавку и принялся ждать. Темнело, холодало, и я достал одну из фланелевых рубах.
Наконец пришел поезд со стороны Нурсборга, из вагона шагнул Смурф с синим рюкзачком на плече. Я окликнул его и забежал в стоящий передо мной вагон. Смурф вернулся в поезд и на следующей станции перешел ко мне.
— Что в сумке?
— Все, что надо для жизни. Бабушка меня выгнала.
Я рассказал о случившемся; Смурф покачал головой.
Где жить будешь?
— Уж точно не у мамы с Навозником.
— Может, получится пожить у Курта, — сказал Смурф. Вид у него при этом был как у почетного гостя «Гранд-отеля».
7
О, братья и сестры, такова дружба! В первом классе я влюбился в Лену Туреллъ.
У нее были густые светлые волосы и щербинка между передними зубами. По средам после школы Лена ходила играть на скрипке.
«Я влюблен в Лену Турелль, — сказал я Смурфу. — Вырасту — женюсь на ней». Смурф врезал мне в живот и заорал: «А вот и нет! На Лене женюсь я!» На краю канавы лежала доска.
Здоровая, как бейсбольная бита.
Я подхватил ее и врезал Смурфу по носу.
О, сестры и братья, такова любовь!
Эти говнюки были в поезде, когда я ехал домой, — сказал Смурф.
— Какие?
— Те, лысые. Они узнали меня, спрашивали, кто мой приятель.
— И что ты сказал?
— Ничего.
— Что у тебя в рюкзаке?
Смурф протянул мне его; я расстегнул, заглянул внутрь. Молоток, долото и фомка. Я вернул рюкзак.
— Там была девятка, — вспомнил Смурф.
— Точно?
— Точно. Двадцать шесть, девяносто один.
— Ну, поглядим, — ответил я.
— Говнюки. — Смурф начертил на окне свастику.
В Альвике мы вышли и на трамвае спустились к Мэларену. Мы рыскали по улицам с громадными виллами и ухоженными садами. На каждом почтовом ящике надписи: «Злая собака», или «Охранная сигнализация», или что-нибудь еще, что должно отпугнуть типов вроде нас со Смур-фом.
Когда мы подошли к дому Франка, на улице было уже так темно, что фамилия на почтовом ящике едва читалась.
В соседних домах горел свет, и я увидел, как на кухне женщина достает посуду из посудомойки. У меня пересохло во рту.
— Ничего не выйдет. Соседи дома.
Но Смурф уже стоял у входной двери. Он нажал на ручку, и дверь открылась.
— Во дают, даже не заперли!
Он вошел, я за ним.
— Брось, Смурф. Соседи дома.
В маленьком тамбуре было темно, от Смурфа остался лишь силуэт: свет падал откуда-то сверху из окна величиной с тарелку. Смурф встал перед панелью кодового замка. На жестяном щитке рядом с замком значилось название охранного предприятия, такой же щиток, только пластиковый, висел у замка на внутренней двери.
Смурф наклонился и рассмотрел цифры. Потом выставил палец, которым обычно выгребал из носа козявки.
— Двадцать шесть… девяносто один, — пробормотал он.
— А вдруг ты запомнил неправильно?
Смурф выпрямился и посмотрел на меня.
— Я помню, что все вместе будет десять. Запомнил, когда тот мужик вводил код. «Две последние цифры вместе — десять». А последняя — единица.
— Единственное уравнение, которое ты сумел решить, — заметил я.
Но Смурф не слушал. Он достал долото и молоток, приставил острие к дереву возле замка и начал стучать. Молоток грохотал на весь дом.
— Да мать твою, Смурф, нас услышат! Соседи вызовут легавых!
— Зажми уши, — посоветовал Смурф и продолжил. Посыпались щепки.
Все продолжалось, может быть, с минуту, но мне казалось, что конца этому не будет. Наконец Смурф прижал фомку к дереву и взломал замок.
— Открыто, — объявил он и толкнул дверь.
После стука и грохота тишина оглушала.
Смурф вошел первым.
— Только свет, мать твою, не зажигай, — прошипел я ему в спину.
Смурф направился в большую комнату. Там все было как несколько часов назад. Бутылка шерри и поднос с четырьмя рюмками стояли на месте. Смурф схватил бутылку и две рюмки.
— Отпечатки пальцев, — напомнил я.
Смурф посмотрел на зажатую в руке бутылку.
— Какие еще отпечатки? Моих отпечатков нет ни в одной базе данных, легавые их не знают. И твоих тоже. Ну найдут они какие-то отпечатки на бутылке, и что?
— Надо было взять перчатки, — сказал я.
— Не дрейфь, — посоветовал Смурф. Он протянул мне рюмку и провозгласил: — Ну, за нас. Если есть на свете парни вроде тебя, не все еще потеряно.
Хохотнув, он проглотил шерри, как дольку шоколада, чмокнул губами и отставил рюмку.
— Хорошо пошло.
Потом открыл ящик письменного столика и пошарил там в поисках банкнот. Вытащил весь ящик, выворотил его на пол.
— Он забрал деньги с собой.
— Зачем?
— А я откуда знаю? Может, хотел купить что-нибудь по дороге.
— Тогда валим, — предложил я.
Но Смурф уже снова направился в прихожую.
— Э-эй, — тихо сказал я ему в спину. — Валим отсюда.
— Хочу посмотреть, что тут еще есть хорошего.
Послышались шаги — Смурф бегом поднимался по лестнице. Надо же. Нечасто он бегает по лестницам.
Я отправился следом.
На втором этаже оказалось темнее, чем внизу.
Смурфа не было видно. Я двигался по коридору. По обе стороны двери, и еще по двери — в обоих торцах. Подняв
