Федор Галич
Набожные мухи
– Мама, а кто мой папа?
– Твой отец – жирная навозная муха.
– Я тоже хочу быть, как папа, жирной навозной мухой, когда вырасту!
– Такое счастье выпадает далеко не всем, а только высшему сословию копрофагов! А мы с тобой обычные полифаги. Попросту – «комнатные мухи». И нам с тобою увидеть навоз воочию «не светит», – пессимистично объяснила дочери муха-мать и помолилась. – А вот твоему дедушке повезло! Он живёт в деревне и просто «купается» в человеческом говне. Однажды он залетел в сумку с продуктами, и люди увезли его с собой на дачу в деревню. Там он из сумки вылетел и оказался как будто в раю! Помимо уличного деревянного туалета людей, там повсюду валяются коровьи «лепёшки», конский навоз, куриный помёт… В общем, твой дед питается самой вкусной, полезной и НАТУРАЛЬНОЙ деревенской пищей! И чувствует себя таким же важным КОПРОФАГОМ, как и твой отец!
– А как тебе удалось оплодотвориться от копрофага? – удивлённо спросила юная мушка и, незаметно стыдливо покраснев, помолилась.
– С твоим отцом я случайно познакомилась жарким осенним днём «бабьего лета» (в сентябре), на окне нашей комнаты. Он слизывал со стекла недавно упавшую с неба на окно лепёшку жидкого голубиного помёта. Я выползла, чтобы прогнать его с нашей территории, но его фиолетовая, переливающаяся на солнце, волосатая жопа меня просто заворожила. Смущённо опустив глаза, я что-то невнятно прожужжала и, легонько оттолкнув его в сторону, закрыла собой медленно стекающее по стеклу серо-белое лакомство, давая ему понять то, что эта вкуснятина принадлежит нашей колонии и делиться ею с чужаками мы не намерены. Но он, вместо того, чтобы улететь прочь, грязно и бесцеремонно спарился со мной прямо на этом голубином помёте. А спустя шесть месяцев, весной, родилась ты.
– А куда делся отец?
– Он умер в конце октября, через месяц после нашего «знакомства», – с прискорбием сообщила дочке мать и энергично помолилась. – Все самцы мух умирают с приходом зимы, а вот оплодотворённые самки впадают в зимнюю спячку, чтобы весной как бы заново «переродиться» и прожить новую счастливую вторую жизнь. В общем, когда ты станешь имаго, ты всё поймёшь сама.
– ИМАГО? – растерянно вытаращила глаза маленькая мушка, предполагая, что речь идёт о каком-то великом божестве.
– Так называют взрослых мух, достигших физической и умственной зрелости, – гордо пояснила дочери мать и, демонстрируя свой статус «имаго», хвастливо вздёрнула вверх нос.
– Значит, когда я стану имаго, у меня тоже появится шанс прожить две жизни? Я ведь самочка!
– Ну, если тебя оплодотворит какой-нибудь фиолетовопопый красавчик, и ты сможешь дотянуть до холодов, то непременно! – уверенно пообещала взрослая муха.
– А если я не дотяну до холодов и останусь невинной?
– Тогда состаришься за месяц и тоже умрёшь, как твой отец, – с грустью предсказала мрачное будущее своей дочери мать и, закатив глаза, вновь помолилась.
– А что будет потом? – молясь одновременно с матерью, поинтересовалась юная мушка. – Моя душа улетит на небо к «божьим коровкам»?
– Нет. Это души «рождённых ползать» существ улетают на небо, а души «рождённых летать» мух – медленно опускаются на землю. После чего, просачиваются в глубину недр и впадают в подземные потно-кровавые реки Рая, – мечтательно произнесла взрослая муха и, облизнувшись, помолилась с бОльшим усердием.
– Мам, а вправду говорят то, что у чёрных мух – белая душа?
– Да, это так. Поэтому души умерших мух и называют «белыми мухами».
– А почему именно белыми, а не жёлтыми, как солнце, и не голубыми, как небо? – без устали пытала любопытная дочь свою мать, вопросительно вращая большими глазами.
– Белый – самый чистый цвет! Бог наградил им наши души за то, что мы самые набожные твари на Земле. Люди думают, что мы лапками умываем мордочку для того, чтобы отряхнуть лапки от грязи и рот от крошек. А на самом деле, мы так молимся. У людей, даже, не хватает ума сравнить нас с пчёлами и другими подобными насекомыми, которые, в таком случае, тоже должны были бы также, как и мы, «отряхивать» лапки. Но ведь наши дальние «родственники» же этого не делают?! А не делают они этого не потому, что они нечистоплотные засранцы, а потому, что АТЕИСТЫ.
– А-а-а, теперь я поняла! – догадалась маленькая мушка, быстро помолившись. – Мушиный бог наказал пчёл и, лишив этих безбожников способности наслаждаться благовониями говна, тухлой еды и животного пота, заставил собирать вонючую цветочную пыльцу и пить только приторно сладкий нектар, от которого у них слипаются жопы, и они умирают от запора. Или, как моль, задыхаются от этого резкого удушливого ядовитого запаха.
– Совершенно верно, – подтвердила довольная муха-мать. – Пчёлы обречены на пожизненный каторжный труд на вредном производстве мёда без отпуска и выходных, до самой смерти. Эти бедолаги сутками дышат этим мерзким цветочным ароматом, который постепенно отравляет организм насекомого. Он им кружит голову, пьянит и убивает все жизненно-важные рецепторы, лишая их вкуса настоящей, естественной жизни. А нам бог дал право не работать и наслаждаться жизнью, вкушая райские плоды жизнедеятельности двулапых и четырёхлапых млекопитающих! Недаром выделения этих существ считаются самым сильным природным афродизиаком. К примеру, некоторые самки человека просто сходят с ума от запаха пота самца, а собачий кобель чует течку сучки на большом расстоянии. Да и все остальные млекопитающие нюхают друг у друга гениталии неспроста. Их возбуждает и влечёт к сексуальному партнёру именно запах его выделений, а не аромат какой-нибудь вонючей розы или купленного в магазине парфюма! Но каторжный труд – это ещё не всё, чем наказал бог этих полосатожопых атеистов. Например, трутни (самцы пчёл) от природы могут прожить намного дольше нас. Целых шесть месяцев! Но… при условии соблюдения целомудренности. Ведь если грешник оплодотворит какую-нибудь самку, то сразу (после этого) умрёт, ну, или проживёт всего лишь несколько мучительных дней.
– Мама, ты так часто упоминаешь каких-то людей… Кто они?
– Это те самые огромные великаны, которые живут с нами в одной комнате. Они являются нашими кормильцами! Они нас так любят и уважают, что даже посвящают нам свои мудрые высказывания! Например, о добром человеке они говорят: «Мухи не обидит». О бездельнике – «ловит мух» или «считает мух». Про нетрезвого, выпившего человека, скажут, что он «под мухой». Когда характеризуют совершенно новую вещь, говорят о том, что на ней «муха
