без колёс.
— Потом стали нападать воздушники, забирали людей! И мы перебрались в пещеры!
Джип свернул к большой столовой горе. В её склоне зиял проём, а внутри оказались металлические ворота, прикрывавшие вход в целую систему пещер.
— Правда, в пещерах нападают подземники, но с ними справляться проще, они одичали больше!
Джип спокойно вкатился внутрь горы, следом зашёл такар.
— Вон там у нас гараж, — Ландо махнул рукой в сторону. — А дальше, вглубь горы, жилые комнаты. Девочки отдельно от мальчиков.
— Никаких «отдельно», — заявил Гарик. — Эти девочки будут жить вместе со мной. И такар будет при мне. Иначе как я его починю? Кстати, мне нужны инструменты, все, какие найдутся. Машины для рейдов лишними не бывают.
Ландо было кивнул, признавая доводы, но тут вперёд вылез качок, который «труба пониже, дым пожиже».
— Ландо, неужели ты ему это спустишь? Кто тут вожак? Почему этот такарёнок вздумал всем распоряжаться?
Гарик был ниже обоих почти на голову, но при этом почти так же крепко сложен.
— Гарема тебя лишает, сам на него претендует! — не унимался «заместитель» вожака. — Может, он вообще метит на твоё место? А давайте, вы подерётесь, вот и выяснится, кто будет вожаком!
— Наян, — негромко, с угрозой произнёс Ландо. — В последнее время ты слишком много вякаешь.
— Нам делить нечего, на место вожака я не претендую, — столь же негромко сказал Гарик. — А вот с Наяном я бы подрался. В самом деле, он слишком много вякает.
Зам главаря едва заметно качнулся назад, словно еле удержался, чтобы не попятиться.
— Так его, этого Наяна, — пробормотала Лариса и одобрительно посмотрела на вожака. — Инициатива инициирует инициатора.
Ландо хмыкнул, довольно ухмыльнулся и возвысил голос:
— Круг!
Мужчины быстро рассредоточились вдоль стен и приготовились насладиться зрелищем.
— Гарик, осторожно! У него нож! — поспешно предупредила Лариса.
— Вижу. Холодняком вряд ли кто-то лучше меня владеет, ни разу таких не встречал.
— Сейчас-то у тебя холодняка нет.
— Нет — значит, отберу. Не отвлекай.
Гарик, пригнувшись, шагнул на середину импровизированного ринга, присматриваясь к Наяну. В драке главное — внутреннее спокойствие. Даже если тебе уже дали бутылкой водки по голове, ты берёшь и хладнокровно спрашиваешь: «А чо мы теперь пить будем?» Противник охреневает вплоть до ступора, и вуаля, победа тебе обеспечена.
А настоящая драка вовсе не зрелищна и происходит молниеносно. Несколько секунд на оценку противника, бросок — и вот уже один из двоих лежит, а второй спокойно уходит с победой.
Наян вскочил и, баюкая руку на весу, куда-то испарился. Его нож остался у Гарика.
Потом все вместе пили жгуче-горький чай, сваренный из пустынной травы. Такое обычно глотают залпом, крепко зажмурившись, но чай был горячим. Неторопливо прихлёбывать это варево оказалось тем ещё испытанием. Плошки с напитком разносила женщина, чьё морщинистое лицо напоминало сухофрукт. Кто-то сказал, что ей недавно исполнилось сорок лет, землянка безмолвно ужаснулась.
Поодаль осторожно передвигались ещё несколько женщин, но близко к чужакам они не подходили.
Лариса тёрла воспалённые от пыли глаза — умыться было нечем, воду берегли только для питья — и смотрела сквозь входной проём на закат, яркий, густо-красный, тревожный, заполонивший всё небо.
— Лар, а тебе не кажется, что у нас биографии похожи? Насколько я помню по твоим рассказам… У тебя даже шрам есть похожий — на брови, — Гарик смотрел не на закат, а разглядывал пещеру и, кажется, что-то мысленно прикидывал.
— Пожалуй, да, — задумчиво согласилась Лариса. — Только у меня случаи помягче.
— Это не столь важно. Значит, ты тоже — Тридцать Три Удачи.
Женщина скупо улыбнулась.
Гарику принесли инструменты, и он, пока было светло, разбирался с починкой такара, сидя возле самого выхода.
Лариса и Элиша прикорнули рядом на ветхих матрасах, набитых сухой травой.
11.
Среди ночи все проснулись от вопля в путанице горных ходов.
— Подземники! Напали! Огня! Оружие! Бегом!
Мужчины зажгли факелы и немногие фонари и, бряцая оружием, бросились в глубину пещер.
Где-то плакал ребёнок. Одинокий, тихо подвывающий детский голос слабым эхом отлетал от каменных стен, неуловимо множился и вызывал тоскливое, безнадёжное чувство.
— Подземники пришли под видом обмена — грибы и мышей на шкуры, пустынную траву, инструменты. А сами напали. Посидите тут с девочкой, пока мужчины с ними справятся.
Это был глуховатый голос разносчицы местного чая.
Лариса судорожно вертела головой, щурясь в темноту. Мужчины в похожих шлемах и комбинезонах казались ей близнецами, она всё никак не могла высмотреть среди них Гарика.
— Лар, я здесь, — негромко прозвучало у неё за спиной. — Элиша?
— Я!
— Тихо. Я починил такара. Уходим.
Они забрались на спину такара почти бесшумно и выехали наружу, под звёздное небо.
— А теперь, как следует, пристегнитесь, там сбоку есть ремни. Я показывала, где они. Я ведь говорила вам, что такар летает?
— Да, — сказал Гарик.
— Нет, — сказала Лариса.
— А, ты, наверное, спала, — голос у Элиши звучал до странности самодовольно. — Такар летает, сейчас вы в этом убедитесь. А иначе как бы я спускалась на землю и попадала обратно на борт корабля, который никогда не приземляется?
Такар, неся на спине троих человек, пробежал до обрыва, спустился по крутому склону вниз, к прямой, как стрела, дороге. И, стремительно наращивая скорость, понёсся между рядами трейлеров по этой дороге, как по взлётной полосе. Бухающие удары когтистых ног в землю всё учащались и учащались, пока не слились в сплошной гул.
Вот бегущий робот разом поджал все четыре лапы под брюхо, словно шасси убрал. И взлетел. Тёмный горизонт, еле видимый на фоне чужого, ветвистого млечного пути, резко провалился вниз.
Перед всадниками вырос прозрачный щиток, по бокам заревел рассекаемый крыльями воздух.
«А как же Пак?» — подумала Лариса.
«Он нас догонит, он привычен», — так же беззвучно ответила ей Элиша. — «Если кто-то не слишком хорошо умеет пользоваться телепатическим передатчиком, его мысли смогут слышать все подряд».
Землянка тут же попыталась припомнить, не думала ли она ранее чего-нибудь такого-эдакого, не смогла, мысленно махнула рукой и стала любоваться пейзажем с высоты.
Луны в небе не было, огней внизу не было, но яркие звёзды отлично освещали бледную, словно снег, пустошь. Пустыня простиралась буквально без конца и без края, только у самого горизонта зубчатой полоской, чуть темнее неба, виднелась горная цепь. Туда-то и летел такар.
От вершины самой высокой горы отделился и поплыл ему навстречу большой дирижабль с огромным несущим баллоном и изящной гондолой в виде натурального парусника, прикреплённого к металлическому яйцу несколькими мачтами.
Такар подлетел вплотную, завис над палубой, выпрямил ноги и, в конце концов, прочно утвердился на них.
