Для младшей леди наступил очаровательный расцвет, весенняяпора женственности — тот возраст, когда, не впадая в кощунство, можнопредположить, что в подобные создания вселяются ангелы, если бог, во имя благихсвоих целей, когда-нибудь заключает их в смертную оболочку.
Ей было не больше семнадцати лет. Облик ее был так хрупок ибезупречен, так нежен и кроток, так чист и прекрасен, что казалось, земля — неее стихия, а грубые земные существа — не подходящие для нее спутники. Даже ум,светившийся в ее глубоких синих глазах и запечатленный на благородном челе,казалось, не соответствовал ни возрасту ее, ни этому миру; но мягкость идобросердечие, тысячи отблесков света, озарявших ее лицо и не оставлявших нанем тени, а главное, улыбка, прелестная, радостная улыбка, были созданы длясемьи, для мира и счастья у домашнего очага.
Она усердно хозяйничала за столом. Случайно подняв глаза вту минуту, когда старая леди смотрела на нее, она весело откинула со лбаволосы, скромно причесанные, и ее сияющий взор выразил столько любви иподлинной нежности, что духи небесные улыбнулись бы, на нее глядя.
— Уже больше часу прошло, как уехал Бритлс, не правдали? — помолчав, спросила старая леди.
— Час двадцать минут, сударыня, — ответил мистерДжайлс, справившись по часам, которые вытащил за черную ленту.
— Он всегда медлит, — сказала старая леди.
— Бритлс всегда был медлительным парнишкой,сударыня, — отозвался слуга.
Кстати, если принять во внимание, что Бритлс былнеповоротливым парнишкой вот уже тридцать лет, казалось маловероятным, чтобы онкогда-нибудь сделался проворным.
— Мне кажется, что он становится не лучше, ахуже, — заметила пожилая леди.
— Совершенно непростительно, если он мешкает, играя сдругими мальчиками, — улыбаясь, сказала молодая леди.
Мистер Джайлс, по-видимому, раздумывал, уместно ли емупозволить себе почтительную улыбку, но в эту минуту к калитке сада подъехаладвуколка, откуда выпрыгнул толстый джентльмен, который побежал прямо к двери и,каким-то таинственным способом мгновенно проникнув в дом, ворвался в комнату ичуть не опрокинул и мистера Джайлса и стол, накрытый для завтрака.
— Никогда еще я не слыхивал о такой штуке! —воскликнул толстый джентльмен. — Дорогая моя миссис Мэйли… ах, боже мой!..и вдобавок под покровом ночи… никогда еще я не слыхивал о такой штуке!
Выразив таким образом свое соболезнование, толстыйджентльмен пожал руку обеим леди и, придвинув стул, осведомился, как они себячувствуют.
— Вы могли умереть, буквально умереть от испуга, —сказал толстый джентльмен. — Почему вы не послали за мной? Честное слово,мой слуга явился бы через минуту, а также и я, да и мой помощник рад был быпомочь, как и всякий при таких обстоятельствах. Боже мой, боже мой! Такнеожиданно! И вдобавок под покровом ночи.
Казалось, доктор был особенно встревожен тем, что попыткаограбления была предпринята неожиданно и в ночную пору, словно уджентльменов-взломщиков установился обычай обделывать свои дела в полдень ипредупреждать по почте за день — за два.
— А вы, мисс Роз, — сказал доктор, обращаясь кмолодой леди, — я…
— Да, конечно, — перебила его Роз, — но тетяхочет, чтобы вы осмотрели этого беднягу, который лежит наверху.
— Да, да, разумеется, — ответил доктор. —Совершенно верно! Насколько я понял, это ваших рук дело, Джайлс.
Мистер Джайлс, лихорадочно убиравший чашки, густо покраснели сказал, что эта честь принадлежит ему.
— Честь, а? — переспросил доктор. — Ну, незнаю, быть может, подстрелить вора в кухне так же почетно, как и застрелитьчеловека на расстоянии двенадцати шагов. Вообразите, что он выстрелил в воздух,а вы дрались на дуэли, Джайлс.
Мистер Джайлс, считавший такое легкомысленное отношение кделу несправедливой попыткой умалить его славу, почтительно отвечал, что не емусудить об этом, однако, по его мнению, противной стороне было не до шуток.
— Да, правда! — воскликнул доктор. — Где он?Проводите меня. Я еще загляну сюда, когда спущусь вниз, миссис Мэйли. Это тосамое оконце, в которое он влез, да? Ну, ни за что бы я этому не поверил!
Болтая без умолку, он последовал за мистером Джайлсомнаверх. А пока он поднимается по лестнице, можно поведать читателю, что мистерЛосберн, местный лекарь, которого знали на десять миль вокруг просто как«доктора», растолстел скорее от добродушия, чем от хорошей жизни, и был такиммилым, сердечным и к тому же чудаковатым старым холостяком, какого ни одинисследователь не сыскал бы в округе и в пять раз большей.
Доктор отсутствовал гораздо дольше, чем предполагал он сам иобе леди. Из двуколки принесли большой плоский ящик; в спальне очень частозвонили в колокольчик, а слуги все время сновали вверх и вниз по лестнице; наосновании этих признаков было сделано справедливое заключение, что наверхупроисходит нечто очень серьезное. Наконец, доктор вернулся и в ответ натревожный вопрос о своем пациенте принял весьма таинственный вид и старательнопритворил дверь.
— Это из ряда вон выходящий случай, миссисМэйли, — сказал доктор, прислонившись спиной к двери, словно для того,чтобы ее не могли открыть.
— Неужели он в опасности? — спросила старая леди.
— Принимая во внимание все обстоятельства, в этом небыло бы ничего из ряда вон выходящего, — ответил доктор, — впрочем,полагаю, что опасности нет. Вы видели этого вора?
— Нет, — ответила старая леди.
— И ничего о нем не слышали?
— Ничего.
— Прошу прощения, сударыня, — вмешался мистерДжайлс, — я как раз собирался рассказать вам о нем, когда вошел докторЛосберн.
Дело в том, что сначала мистер Джайлс не в силах былпризнаться, что подстрелил он всего-навсего мальчика. Таких похвал удостоиласьего доблесть, что он решительно не мог не отложить объяснения хотя бы нанесколько восхитительных минут, в течение коих пребывал на самой вершинемимолетной славы, которую стяжал непоколебимым мужеством.
— Роз не прочь была посмотреть на него, — сказаламиссис Мэйли, — но я и слышать об этом не хотела.
— Гм! — отозвался доктор. — На вид он совсемне страшный. Вы не возражаете против того, чтобы взглянуть на него в моемприсутствии?
— Конечно, если это необходимо, — ответила стараяледи.
— Я считаю это необходимым, — сказалдоктор. — Во всяком случае, я совершенно уверен, что вы очень пожалеете,если будете откладывать и не сделаете этого. Сейчас он лежит тихо и спокойно.Разрешите мне… мисс Роз, вы позволите? Клянусь честью, нет никаких основанийбояться!
