всю Гражданскую прошёл, — поразился Егор Работягов. — Накинул бы ты мой ватничек, лейтенант. Прикрыть тебе нужно свои «ордена». Не дай бог, молодые заметят, считай — пропало. Решат, что бессмертные и не видать им Берлина как своих ушей.
— Спасибо тебе, Егор, — поблагодарил Апрель.
— Ты жизнь спас этим пацанам. Это я должен благодарить тебя и за себя, и за ребят. Спасибо, лейтенант Иван Петров.
Во время лихой атаки Егор держался позади Апреля, еле поспевая за командиром. Как никому ему было ясно, отчего бежали фашисты и почему пятнадцать желторотых пареньков всё ещё живы.
Апрель, словно бронированный ковш бульдозера давил обескураженных немцев. Он грудью закрыл идущих за собой. Егор видел, как германские солдаты стреляли в командира, нет-нет да попадая в цель. Но пули не останавливали лейтенанта, а скорее, наоборот, увеличивали напор. Попав в жернова атаки немцы, словно колосья падали на землю, будто перемалывал их мистический комбайн, а совсем не человек. И если бы не Апрель, то лежать солдатикам в узких проходах окопа, да и быть похороненными там навсегда.
Глава 26
Глава 26
Апрель вёл небольшой отряд по сентябрьскому лесу. Группа солдат продолжала свою войну, и никто не думал выжить любой ценой.
Егор Работягов подгонял бойцов, заставляя передвигаться быстрее. Раскатистый грохот орудий, тревожащий осенний лес, напоминал, что где-то рядом свои. Несколько раз, над головами крадущихся по лесу, пролетали советские истребители, гулом моторов поднимая боевой дух молодых солдат.
— Стоп! — поднял кулак Апрель.
Красноармейцы замерли в ожидании.
Сквозь позолоченные деревья проявилась граница ровного поля, на котором колосилась перезревшая рожь. Далее просматривалась деревенька.
Апрель поправил кобуру на поясе.
— Схожу в деревню на разведку…
— Нельзя одному, — подсказал Работягов. — Одна голова хорошо, но лучше вдвоём.
— Разрешите, я с лейтенантом пойду, — поднимая руку, будто находится на школьном уроке, отозвался солдат.
— Фамилия твоя? — нахмурился усатый.
— Рядовой Абазян! — доложил боец.
Добраться до деревни можно двумя способами: первый — прямиком через поле, второй — обходя ржаные посевы, передвигаясь по границе леса. Обходной путь в три раза дальше, но именно безопасность выбрал Апрель.
Скрываясь в тени деревьев, молодые люди приближались к той самой деревне, где гость из двадцать первого века бывал уже дважды. Между каждым посещением мистического места проходили столетия. Апрель узнавал и лес, и берёзы, и невероятно притягательные просторы вокруг деревни. Что-то тянуло сюда. Он чувствовал тягу всем естеством.
— Давай знакомиться? — предложил Апрель. — Моё имя, Иван. Тебя как звать?
— Гаспар, — ответил молодой солдат.
— Ты, наверное, армянин?
— Да, армянин. После Гражданской войны, в двадцать пятом году всей семьёй в Москву перебрались. Я уже в столице родился, — дал переполненный ответ солдат.
— Я тоже москвич, — улыбнулся Апрель. — Позволь, Гаспар, спрошу у тебя?
— Спрашивайте, товарищ лейтенант.
— Что значит для тебя Гражданская война? Само понятие «гражданская» подразумевает войну между одним народом: между братьями по крови. Скажи, разве русская война, трагедия твоего народа? Вероятно, армяне, говоря между собой на своём языке, называют ту войну, как-то по-другому?
Солдат подбирал слова, чтобы ответить на довольно противоречивый и в то же время простой вопрос.
— Вообще-то, армяне считают русских близким народом. Для нашей семьи прошедшая война, безусловно, гражданская. Мне ещё дед рассказывал, которого тоже звали Гаспар, что русские много хорошего сделали для моей семьи... Но ваш вопрос, товарищ лейтенант, конечно, с подвохом. Если задать его так: противоречия в армянском обществе раскололи его условно на синих и зелёных, а разногласия настолько накалили противостояние, что вспыхнула Гражданская война. Вопрос! Считают ли жители Самарской или, например, Симбирской губернии, такую войну своей — гражданской?
— Ты серьёзный парень, — рассмеялся Апрель. — Случайно не философ?
— Так точно. Но только будущий философ. В университете уже год учусь, — похвастался Гаспар Абазян. — И всё же, ответьте, товарищ лейтенант, будет такая война гражданской для вас лично?
— Любая война, это зло, — не раздумывая, ответил Апрель. — Все люди Земли, братья. И потому, для меня любая война гражданская.
Рядовой Абазян понимающе кивнул, соглашаясь и не соглашаясь с лейтенантом, потому что получается, что война, где советские люди погибают от рук германских солдат, являлась тоже гражданской, поскольку немцы — наши заблудшие братья? С такой реальностью сложно согласиться.
В третий раз Апрель Старцев входил в ту самую деревню. Пройдя мимо большого сарая, который снова стоял в целости и сохранности, он приблизился к дому тётки Прасковьи, где пару столетий назад распрощался с казаками. Всё те же резные окна, всё та же калитка и тоже крыльцо встретили блуждающего во времени гостя. Даже входная дверь показалась знакомой.
Апрель скромно постучал. Дверь с хорошо знакомым скрипом открыла девушка, как две капли воды похожая на дочь Прасковьи — Любашу. Русая коса до пояса, накинутый на плечи платок и румянец совсем не изменились за долгие годы. Но сейчас вместо стыдливого девичьего взгляда, он столкнулся с глазами озлобленной волчицы.
— Здравствуйте, — поздоровался Апрель.
