для обобщений. Но сумки он не увидел. А она была, он хорошо это помнил. Когда Регина уходила с Робертом, она швырнула эту сумочку на свою постель как ненужную вещь в предстоящих поисках выхода из городка. Тогда Иван Андреевич подумал, сколь активна и целеустремленна Регина. А сейчас сумки не было.
Иван Андреевич похолодел от худой мысли. Зачем ей сумка? Не потребуется ей в короткое время отсутствия ни губная помада, ни другая дамская мелочь, как не требовалась она во время поисков вместе с Робертом...
Подождал еще. Попытался отогнать, рассеять мрачные предположения, но вместо этого с каждым часом ожидания крепло убеждение: исчезновение сумки не случайно. Вспомнил, каким неестественным тоном Регина допрашивала, чем занимался профессор во время их с Робертом отсутствия. Требовательно допрашивала. Значит, в чем-то не верила профессору... Не случайно все с этой сумкой!
Он тихо позвал Роберта. Тот открыл глаза, глубоко вздохнул:
— Слушаю, господин профессор. Я уже не сплю.
— Вот что, Роберт, наша Регина, кажется, бросила нас. Бежала.
Роберт встал, медленно подошел к Ивану Андреевичу:
— Вы, профессор, пугаете меня.
— Нет, не пугаю.
— Ну как же так?..
— Да, видимо, это так. — Иван Андреевич старался быть спокойным, но его волнение выдавали и обеспокоенный взгляд, и бледные, обескровленные губы, и похрустывание туго сжимаемых пальцев. — Давайте обдумаем, что нам дальше делать. Здесь находиться больше нельзя. Всякое может случиться... Что делать, Роберт?
Они стояли посреди комнаты. Иван Андреевич слышал, как в тревожной дрожи стучали зубы Роберта, как прерывисто начал он дышать.
8
Они вернулись в подвал, соединенный подземным ходом с солдатской казармой. Здесь Регина не была; она, видимо, не знала о существовании этого хода, так что в мрачной бетонной глубине можно было чувствовать себя в безопасности.
В самом начале продвижения по глубокому ходу Роберт держался молодцом. Он рассказывал, как строили город под куполом, как вот этот ход, первый на всей нынешней территории, накрытой куполом, был одет металлической арматурой, залит раствором бетона, потом была сделана толстая, метра в полтора, изоляция из сухих, прессованных асбестовых плит, ход снова оплели решеткой арматуры и опять залили бетоном. Такая прочность была нужна для сохранения людей, дорогого и очень редкого оборудования в случае землетрясения на острове. И вообще, нужно было убежище от всяких возможных бедствий.
Остров был необитаем. О нем знали как об острове с активной вулканической деятельностью, совершенно не пригодном для проживания человека. Он был той частицей суши, которая требовалась некоторым ученым на континенте. Остров не привлекал внимания ни туристов, ни промышленников. Какой уж тут интерес, когда нет ни полезных ископаемых, ни трудовых ресурсов. А о сельскохозяйственном производстве вообще не могло быть речи: камень, жара, острая нехватка воды. Идеальный остров!
Потом, когда солдаты экспедиционного корпуса достаточно пожили на острове, оказалось, что за все эти годы не произошло ни одного значительного землетрясения. Строить начали смелее и без чрезмерного запаса прочности, который был заложен в первом бетонном канале. Затем и этот канал забросили, едва дотянув его до центральной точки городка, где ныне возвышается главная опора.
Говорливым оказался Роберт — это обрадовало Ивана Андреевича. У солдата, надо полагать, достаточно полно восстановились жизненные функции, и теперь можно ожидать, что он скоро физически окрепнет и станет выносливым. Роберт упоминал подробности строительства. Однажды более суток не было бетона, солдаты были вынуждены бездельничать. Безделье породило пустые разговоры, воспоминания о женщинах. Едва ли не каждый начал болтать о том, что было с ним и с его знакомыми и чего не было. Потом начались подтрунивания, насмешки, кто-то обиделся, кто-то шутку принял за оскорбление, и в конце концов началась драка, да такая, что пришлось вызывать солдат охраны, чтобы разнять драчунов и утихомирить. Но этим дело не кончилось. Когда привезли бетон и начали заполнять им стены глубокого колодца, то один из солдат полетел в этот колодец вместе с лавиной жидкого бетона. И погиб человек. Объявили — несчастный случай. Тем не менее долго и скрупулезно велось следствие по этому делу.
Роберт знал, кто столкнул солдата, но никому не сказал. Если бы он проговорился, то неизвестно, сколько времени ему пришлось бы прожить после своей откровенности. Лучше уж помалкивать в таких случаях.
«А ты совсем не ангел», — подумал Иван Андреевич.
Еще был случай, рассказывал Роберт, когда начали строить главную опору. Работали днем и ночью. Зачем такая спешка — никто не знал. Меняли солдат через каждые четыре часа, было три смены. Потеряли счет времени, в сознании людей перепутались дни и ночи. Спали урывками в той казарме, где сейчас лежат подопытные солдаты. Дошло до того, что несколько человек вместе с Робертом во время короткого перерыва уснули, сидя в глубокой нише главной опоры. А порядок был такой: построят один этаж опоры (они, этажи-то, невысокие, чуть выше человеческого роста), стены отделают как полагается, трубы всевозможные смонтируют, а потом начинают испытывать на прочность. Подключают вибрационные машины, и давай трясти. Рассчитывали ведь на случай землетрясения. Ну вот, уснули солдаты, и Роберт тоже, а тут как раз вибрационная машина заработала. Вскочили, с испугу не сразу сообразили, что к чему, заметались. А нишу загородила здоровенная плита, сорвавшаяся с перекрытия. Никакого просвета! И трясет. О машине почему-то не вспомнили, а сразу подумали: землетрясение. Начали соваться в каждую щель, но что такое щель человеку, человек — не таракан. Если два-три солдата сгруппируются в одном месте, то остальные думают, что те двое-трое вот-вот выскочат из ловушки, не случайно же они сгруппировались. И тогда все бросаются к этим двум-трем, оттаскивают их от щели, те отбиваются, наверное, думают, что это нападение на них...
Короче говоря, началась такая потасовка, что забыли о землетрясении. Кто кого бил, кто что защищал — уже не разобрать. Он, Роберт, бил каждого, кто приближался к нему. Он не знал, с какой целью пробирался тот или другой человек, а дожидаться выяснения на собственной шкуре под стать только законченному дураку. Потасовка немного затихла, когда от сильной выбрации упала плита, загораживавшая нишу. Стало светло, и все увидели друг у друга окровавленные рожи, а потом, как по команде, ринулись в нишу. Только внизу, натолкнувшись на горячую махину вибрационной машины, все выскочившие из ниши солдаты остолбенело замерли. Но, что удивительно, все они потом не могли спокойно общаться друг с другом. Вибрация
