только для пациента, но и для окружающих. Нужно быть начеку и не допускать потенциально опасных ситуаций, которые могут возникнуть из-за спутанного сознания больного. Нам надо тщательно продумать план действий и никому ни о чем не рассказывать. И поговорить с Сонни и Марком, чтобы те знали о наших подозрениях.
Дженни видела, что Джордж подслушивал их разговоры, и в этом тоже была странность его поведения, но пока она не боялась говорить в открытую. Они со свекровью разговаривали по пути к ущелью в парке Писхолм, прогуливаясь по берегу озера.
Часть четвертая: 1956–1959
Будем честны: большинство наших сограждан на своем веку не видали такого благополучия. Прокатитесь по стране, по промышленным городкам, загляните на фермы, и вы увидите процветание, какого не было ни на моей памяти, ни во всей истории нашего государства.
Премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан, 20 июля 1957 года
Глава двадцать девятая
С похорон Луизы Финнеган прошло почти три месяца, и Люк Фишер наконец вернулся на работу. Но ни он, ни его коллеги не догадывались, что это ненадолго.
Люк готовился вновь принять на себя рабочие обязанности и отвечать на множество доброжелательных, но назойливых вопросов о Патрике и других членах семьи Луизы. Первым в списке дел стояла встреча с Джошем Джонсом.
Когда тот вошел в кабинет, Люк заметил, что Джош слегка встревожен. Беспокоился ли он из-за того, как начальник оценит его работу в свое отсутствие? Люк решил сразу прояснить этот вопрос.
— Первым делом, Джош, хочу тебя поблагодарить. Я, конечно, регулярно звонил и узнавал о делах по телефону, но это не то же самое, что находиться в офисе, и я только теперь понимаю, что ты отлично справился и переделал огромное количество дел. Ты меня спас, когда согласился заступить на мое место. Я очень ценю твою помощь, и, если что-то, не дай бог, снова пойдет не так, буду знать, что на тебя можно положиться.
— Рад, что ты так думаешь, но это не только моя заслуга. У меня было много помощников — все захотели внести свой вклад и взять часть нагрузки на себя. Особенно пригодилась помощь членов исполнительного комитета. А твоя секретарша, похоже, знает все на свете. К тому же налаженная тобой система управления и информационные каналы работают так безукоризненно, что мне было легко.
Джонс сменил тему и спросил, как дела у Патрика и семьи. Люк заметил, что у коллеги по-прежнему встревоженный вид. Поскольку одну причину возможного беспокойства они обсудили, он задумался, что же еще могло беспокоить Джоша и стоит ли спросить его об этом прямо. Но пока решил ответить на вопрос:
— Патрик в ужасном состоянии. Сидит часами на веранде, где любили сидеть они с Луизой. Он похож на восковую фигуру: просто смотрит перед собой, не шевелится и не реагирует, что бы мы ни говорили и ни делали. И часто плачет. Смотреть на него невыносимо. Слезы катятся по лицу, по рубашке. Глянешь на мокрое пятно, и сразу понятно, как долго он плакал. Так и сидит там в любую погоду до темноты. Только Дотти удается до него достучаться, — продолжал Люк. — Мы все очень за Патрика переживали и придумали план; хочется верить, что он сработает. Попробуем для начала на время, а если получится, то и насовсем. Смысл в том, чтобы Дотти с детьми и Эллиот переехали обратно в дом Финнеганов. Так они смогут присматривать за Патриком. Я потому и велел Эллиоту взять еще месяц отпуска. Он поможет Дотти ухаживать за детьми, потому что она теперь будет заботиться о Патрике. А еще мы решили, что, если в доме будут дети, беготня и шум отвлекут Патрика от депрессии.
— А твоя семья? Как Белла?
— Неплохо. Впрочем, другого от нее я не ждал. Ты пережил смерть обоих родителей, Джош, мне не надо объяснять тебе, как это тяжело. Но Белле, к счастью, некогда впадать в уныние — наши три маленьких чудища ей не позволят. Да и унывать ей несвойственно, она, скорее, ругается, когда ей плохо.
Люк все еще надеялся узнать причину тревоги Джоша и, поскольку тот молчал, решил все-таки спросить.
— Ладно, Джош, что такого ужасного в документах у тебя в руках, что ты сам не свой?
— Это отчет из Англии. Пришел на прошлой неделе в пятницу. Хорошо, что вы вернулись; я, признаться, в тупике. Они придумали план, и поди пойми — то ли он безумен, то ли гениален, я честно не могу понять. И как быть, не знаю. — Джонс коротко улыбнулся и добавил: — Поэтому решил свалить ответственность на вас.
Люк пожал плечами.
— Для этого я и нужен, наверное. Знаешь, у президента США Гарри Трумэна над рабочим столом в Овальном кабинете висела табличка: «Фишка дальше не идет»[19]. Так что неси сюда эту толстую папку и попробуем разобраться. Кстати, почему она такая пухлая?
— Директора решили приложить к плану статистические исследования и отчет трех ведущих химиков. — Джош протянул папку Люку. — Попросить секретаршу заварить чай? Это надолго.
— Нет, спасибо, не буду, но ты пей, если хочешь.
Джонс наблюдал за Люком, пока тот изучал толстую стопку документов, предоставленных Сонни и его коллегами. Читал он молча, но по изменившемуся выражению его лица Джош сразу угадал, что Люк дошел до спорной части отчета. Сначала на лице Люка читалось равнодушие — он просматривал результаты квартального отчета, а Джош знал, что те были превосходны; но затем оно озарилось удивлением, а в конце, когда до Люка дошел весь смысл плана, потемнело от гнева.
Через некоторое время он поднял голову, и, когда заговорил, его голос чуть не сорвался на разъяренный рык:
— Ты прав, это полное безумие. О чем они думали? Как им пришло в голову тратить время на эту писанину?
