поддерживала ее и утешала. Когда семья оправилась от потрясения, вызванного внезапным несчастьем, новую домработницу решили пока не искать.
Дженни тревожило здоровье их старого дворецкого Джорджа Миллза, проработавшего в доме много лет. Тот достиг почтенного возраста, хотя кокетничал и отказывался признаваться, сколько ему на самом деле лет. В последнее время он начал вести себя странно; по крайней мере, так казалось Дженни. Он стал скрытным и забывчивым — тревожные признаки ухудшения умственной деятельности, что, впрочем, могло быть связано с возрастом.
Были и другие симптомы, менее заметные, и поначалу их принимали за невнимательность других обитателей дома. В течение нескольких месяцев Дженни, Рэйчел и реже Сонни и Марк, к своему недоумению, обнаруживали пропажу вещей, как правило, не ценных. Стоило начать задавать вопросы, и вещи чудесным образом находились. Объяснение нашлось случайно: сначала это было лишь смутное подозрение, но однажды утром Рэйчел проходила по коридору и увидела, как в почтовую щель упала почта. Опередив Джорджа, взявшего в привычку караулить неподалеку в ожидании почты, Рэйчел просмотрела небольшую стопку конвертов и, помимо счетов, обнаружила среди них письмо от своей дочери Фрэнсис.
Каково же было ее удивление, когда она прочитала жалобу Фрэнсис на то, что два ее предыдущих письма остались без ответа. Рэйчел всегда отвечала на все письма и тем более не стала бы игнорировать письмо от дочери. Мало того, она не получала писем от Фрэнсис уже несколько месяцев и буквально вчера за завтраком заговорила об этом с Сонни.
Тем утром она рассказала об этом Дженни, когда они пили кофе. Благодаря Дженни у них появился этот утренний ритуал. Они с Марком пристрастились к кофеину в Испании во времена Гражданской войны. Дженни долго боролась с инстинктивным недоверием Джорджа к заморскому напитку и еще дольше ждала, пока тот овладеет мастерством заваривания, так как поначалу кофе Джорджа пить было невозможно. Теперь он варил сносный кофе, и Дженни наконец смогла расслабиться и не волноваться, что напиток не годится для употребления. Он подал Дженни и Рэйчел поднос с кофе и печеньем и спросил, присоединится ли к ним мистер Сонни. Рэйчел как раз пересказывала странное содержание письма Фрэнсис. Она прервалась и ответила на вопрос дворецкого:
— Вряд ли, Джордж. Он заперся в мастерской; пытается стать вторым Чиппендейлом, Хепплуайтом или Шератоном[18].
Дворецкий вышел, и Дженни обратила внимание, что дверь он не закрыл, а оставил чуть приоткрытой. Стояло приятное теплое утро, и она не придала этому значения и ничего не сказала ни сначала, ни когда Рэйчел договорила.
Дженни задумалась, почему письма могли пропасть.
— Может, ошиблись на сортировочной станции в Техасе? — улыбнувшись, предположила она.
— Что ты имеешь в виду?
— Сортировщик мог перепутать и направить письмо в другой город с таким же названием. Например, в Канаду или Австралию. Я знаю, что есть город Скарборо в провинции Онтарио и еще один в Южной Австралии. Помню, в школе учитель географии рассказывал, что имена городам давали поселенцы, эмигрировавшие из этих краев. Он объяснил, что в Америку раньше отправляли осужденных преступников; потом Америка обрела независимость, и преступников стали отправлять в Австралию. Это был самый интересный урок за все время, что я у него училась!
Они вернулись к кофе и заговорили о старшем сыне Дженни, Эндрю Майкле Каугилле. Рэйчел вспомнила о недостатках своих учителей, и Дженни заметила:
— В наше время почти ничего не изменилось. Когда даже директор вынужден признать, что один из учеников лучше разбирается в том или ином предмете, чем учитель, это о чем-то да говорит.
— О чем ты?
— Мы ходили в школу обсудить учебу Эндрю и результаты экзаменов. Учитель языкознания признался, что Эндрю владеет романскими языками лучше, чем он сам. Думаю, отчасти это объясняется тем, что мы с Марком научили его испанскому, который сами освоили в Испании. Когда мы хотели посекретничать, то говорили по-испански, и другие люди нас не понимали.
— Значит, Эндрю хорошо сдал экзамены. Почему же ты нам не сказала?
— Он умолял не говорить; он стесняется. Мы хотели рассказать, родительская гордость все-таки. Учитель объяснил, что Эндрю получил стопроцентный балл на устных экзаменах по испанскому и итальянскому, раньше такого в школе никогда не случалось. Это очень редкий результат и, по словам учителя, в школе Эндрю больше делать нечего. Чтобы расширить словарный запас и улучшить произношение, ему хорошо бы поехать в Испанию или Италию.
— Это все хорошо, — ответила Рэйчел, безуспешно пытаясь скрыть гордость за достижения внука, — но сам-то Эндрю задумывался, чем хочет заниматься в жизни? Пригодится ли ему знание языков?
— Сомневаюсь, и жаль, что его способности пропадут даром. Сейчас у него только один интерес — электроника и механика. Он вечно что-то собирает или разбирает. Понятия не имею, откуда у него эта способность, ведь в нашей семье нет механиков.
— В нынешнем поколении нет, а в предыдущих были, — ответила Рэйчел. — Мой отец был талантливым инженером. В Шеффилде у него было процветающее конструкторское бюро. Конечно, сегодняшние механизмы отличаются от тех, что использовались в начале века, но принцип-то одинаковый.
Они принялись обсуждать достоинства и недостатки учителей в целом, но еще долго после этого разговора Дженни размышляла о тайне пропавших писем Фрэнсис. А потом ей вспомнилось выражение лица дворецкого, когда тот внес поднос с кофе и печеньем. Она тогда удивилась, прочитав на его лице вину и легкую тревогу; это ее заинтриговало, но она не поняла причины его смятения.
Поразмыслив об этом, Дженни задумалась, не связано ли поведение дворецкого с ранее пропавшими из дома предметами. Хотя у нее было мало доказательств и она пока не могла ни с кем поделиться своими подозрениями, Дженни решила провести тайное расследование.
* * *
Наблюдая за Джорджем, Дженни заметила кое-что, что ее встревожило, и с большой неохотой поделилась своими открытиями со свекровью.
— Что скажете? — спросила она. — Нормальные люди так себя не ведут. Думаете, Джордж сходит с ума? Не могу найти другое логическое объяснение. И что нам делать?
Рэйчел раньше работала медсестрой, и опыт подсказал, чем может объясняться странное поведение дворецкого.
— То, что ты описала, очень похоже на старческую деменцию. Состояние очень неприятное не
