–Я не собираюсь отвечать на ваши обвинения, сэр. Я уже говорил вам, меняскрутили.
–Полковник?
–Что? Без комментариев. Никаких дурацких комментариев, черт бы их побрал!
–С какой целью вы трое ломились сюда полчаса назад?
–Без комментариев, – хором повторила троица, а Чабб снова заявил, что вовсе и несобирался к Санскритам, а остановился, чтобы предложить Полковнику помощь и отвестиего домой.
–Вы, стало быть, предпочитаете держаться этой версии? – сказал Аллейн. – Высовершенно уверены, что вам не хотелось устроить Санскритам, или хотя бы Санскриту,теплые дружеские проводы, чтобы ему было о чем вспоминать в Нгомбване?
Всетрое замерли. Они не глядели ни на Аллейна, ни друг на друга, однако на мигзатаенная улыбка скользнула по их лицам.
Кто-товновь принялся безостановочно названивать у входной двери. Аллейн вышел налестницу.
МиссисЧабб препиралась с констеблем, требуя, чтобы ее впустили. Констебль обернулся,глянул вверх и увидел Аллейна.
–Хорошо, – сказал Аллейн. – Пусть поднимется сюда.
Наэтот раз он увидел иную миссис Чабб, – немного склонясь вперед и подняв голову,чтобы глядеть ему прямо в лицо, она быстро поднималась по лестнице.
–Где он? – задыхаясь, требовательно спросила она. – Где Чабб? Вы сказали, чтобыя не выпускала его из дому, а сами держите его тут. И других вместе с ним. Развене так? Я знала, куда он пошел. Я ходила на Мьюс, видела. Зачем это? Что вы сним делаете? Где мой Чабб? – повторила миссис Чабб.
–Входите, – сказал Аллейн. – Он здесь.
Оназаглянула мимо Аллейна в комнату. Муж ее встал, она подошла к нему.
–Что ты тут делаешь? – спросила она. – Пойдем домой. Не нужно было сюдаприходить.
–Не заводись, – ответил Чабб. – И уходи отсюда. Тебе здесь не место, Мин.
–Это мне не место? Рядом с моим мужем?
–Дорогая... послушай...
–Не хочу я ничего слушать! – она повернулась к двум другим. – А вы, джентльмены,он работал на вас, а вы втянули его неизвестно во что, всю душу ему разбередили.Внушали ему всякие мысли. Да разве ее воротишь? Оставьте вы нас в покое. Пойдемсо мной, Сид. Пойдем домой.
–Я не могу, Мин, – сказал он. – Не могу.
–Почему ты не можешь? – она прижала ладонь к губам. – Тебя арестовали! Дознались,что ты...
–Заткнись! – рявкнул он. – Глупая корова! Сама не понимаешь, что несешь! Заткнись!
Сминуту оба молча глядели друг на друга. Потом Чабб сказал:
–Прости, Мин. Я не хотел обзываться. Меня не арестовали. Вовсе нет.
–Тогда где же они? Те двое?
–Эй вы! Чабб! – сказал Гомец. – Вы что, с собственной бабой справиться неспособны? Гоните ее в шею.
–Я вас самого сейчас... – взревел Чабб, свирепо поворачиваясь к нему.
Утонувшийв кресле полковник Кокбурн-Монфор вдруг произнес голосом на удивление ясным ихлестким:
–Чабб!
–Сэр!
–Вы забываетесь.
–Сэр.
–Миссис Чабб, – сказал Аллейн, – все, что я сказал вам сегодня утром, я сказалсовершенно искренне. Однако с того времени обстоятельства резко переменились, очем вы пока не знаете. Все объяснится в самом скором времени. Пока же выможете, если хотите, остаться в этой комнате, но только тихо...
–Лучше останься, Мин, – вставил Чабб.
–...или уйти домой и подождать там. Долго ждать вам не придется.
–Я остаюсь, – сказала она, отошла в дальний конец комнаты и села.
Гомец,последние несколько минут трясшийся, если судить по внешним признакам, отгнева, вдруг заорал:
–В последний раз спрашиваю, где они? Куда они смылись? Сбежали? Я требую ответа.Где Санскриты.
–Они внизу, – сказал Аллейн.
Гомецвскочил, выкрикнул что-то – по-португальски, решил Аллейн, – замешкался, явноне зная, что сказать, и наконец, едва ли не с облегчением спросил:
–Вы их арестовали?
–Нет.
–Я хочу их увидеть, – сказал Гомец. – Я очень хочу их увидеть.
–Сейчас увидите, – пообещал Аллейн.
Онбросил взгляд на Фокса, и тот ушел вниз. Гомец рванулся к двери.
Констебль,все еще остававшийся в комнате, отступил на несколько шагов и перекрыл двернойпроем.
–Ну что же, спустимся вниз? – предложил Аллейн и первым вышел на лестницу.
III
Сэтой минуты события в мастерской стали принимать такой гротескный и жуткийоборот, что Аллейн, когда он впоследствии оглядывался назад, называл этот эпизодсамым диковинным в своей профессиональной карьере. Каждый из трех мужчин,стоило ему увидеть труп мисс Санскрит, обращался в карикатуру на самого себя, вдвумерную марионетку, движущуюся с нарочитой неуклюжестью. Будь обстановка вмастерской несколько иной, происходящее, наверное, приобрело бы оттенок черногофарса. Однако и здесь, в ужасном присутствии Санскритов, мотивы последнеговремя от времени прорывались наружу, подобно всплескам неуместной истеричностив дурном представлении якобианской трагедии.
Помещениевнизу было готово к приему посетителей. Бейли с Томпсоном поджидали их, стоя уокна, Гибсон присел к столу, Фокс с блокнотом в руках замер у ниши. У дверистояли двое полицейских в форме, третий расположился в глубине ниши. Ничем неприкрытые тела брата и сестры Санскритов так и остались в прежних позах. Вкомнате царила ужасная духота.
Аллейнзанял позицию рядом с Фоксом.
–Входите, мистер Гомец, – сказал он.
Гомецзастыл на пороге, похожий на настороженного зверя, подумал Аллейн, который,прижав уши, озирает чужую территорию. Не поворачивая головы он огляделнаходящихся в мастерской полицейских, поколебался, заподозрив, по всейвидимости, нечто неладное, чуть качнулся вперед и вошел внутрь.
Приблизившиськ Аллейну, он снова застыл и спросил:
–Ну?
Аллейнлегко повел рукой в сторону Санскритов. Гомец проследил за ней взглядом,повернул голову – и увидел.
Звук,изданный им, представлял собой нечто среднее между позывом к рвоте ивосклицанием. Мгновение он простоял неподвижно, казалось, будто Гомец и миссСанскрит, замерли лицом к лицу и каждый мерит другого взглядом. Из-за своегорода игривости, с которой безжизненная голова мисс Санскрит склонялась на еебезжизненную руку, создавалось впечатление, будто она изображает Банко,обличающего Гомеца.
