Первоевпечатление, возникшее у него, когда он открыл дверь в гостиную, состояло втом, что Гомец только что вскочил на ноги. Он стоял лицом к Аллейну, вжав вплечи лысую голову и сверля его глазами, выглядевшими на белом, будто телячья кожа,лице совершенными кнопками на сапогах. Такую физиономию мог бы иметь персонажплохого южноамериканского фильма. На другом конце комнаты возвышался, уставясьв окно, Чабб – этот походил на солдата под арестом, угрюмого и понурого,прячущего под маской послушания все свои мысли, чувства и поступки. ПолковникКокбурн-Монфор полулежал в кресле, открыв рот и храпя громко и неизящно. Онвыглядел бы не столь омерзительно, подумал Аллейн, если бы перестал, наконец,изображать офицера и – с гораздо меньшим успехом – джентльмена: консервативныйкостюм, перстень с печаткой на том пальце, на котором таковой следует носить,башмаки ручной работы, полковой галстук, неяркие элегантные носки и лежащая наполу шляпа с Джермин-стрит – во всем ни следа какого-либо беспорядка. Чегоникак нельзя было сказать о самом полковнике Кокбурн-Монфоре.
Гомецнемедля забубнил:
–Вы, насколько я понимаю, и есть тот офицер, который отвечает за происходящеездесь безобразие. Прошу вас немедленно сообщить мне, почему меня задерживаютбез какой-либо причины, без объяснений и извинений.
–Разумеется, сообщу, – сказал Аллейн. – Все дело в том, что я рассчитываю навашу помощь в том деле, которым мы в настоящее время занимаемся.
–Полицейская тарабарщина! – взвился Гомец. Под его левым глазом затрепеталамелкая мышца.
–Надеюсь, что нет, – сказал Аллейн.
–Каким еще “делом” вы тут занимаетесь?
–Проводим расследование, связанное с двумя людьми, которые живут в этойквартире. Братом и сестрой по фамилии Санскрит.
–Где они?!
–Здесь, неподалеку.
–У них неприятности? – спросил, оскаливаясь, Гомец.
–Да.
–Ничего удивительного. Это преступники. Чудовища.
Полковниквсхрапнул и открыл глаза.
–Что? – спросил он. – О ком вы г’ворите? Какие чудовища?
Гомецпрезрительно фыркнул.
–Спите, – сказал он. – На вас смотреть противно.
–Я запомню это замечание, сэр, – величественно произнес Полковник и снова закрылглаза.
–Почему вы считаете их преступниками? – спросил Аллейн.
–Имею достоверные сведения, – ответил Гомец.
–Откуда?
–От друзей в Африке.
–В Нгомбване?
–В одной из так называемых зарождающихся наций. Их ведь так называют?
–Вам лучше знать, как их называют, вы провели там немало времени, – заметилАллейн, подумав при этом: “Уж если кто и похож на гадюку, то именно он”.
–Вы говорите нелепости, – прошепелявил Гомец.
–Не думаю, мистер Гомец.
Стоявшийу окна Чабб обернулся и уставился на Аллейна.
–Моя фамилия – Шеридан, – громко сообщил Гомец.
–Как вам будет угодно.
–Эй! – почти яростно произнес Чабб. – О чем вы говорите? О каких еще фамилиях?
–Идите сюда, Чабб, – сказал Аллейн, – и сядьте. Я собираюсь кое-что вам рассказатьи вам же будет лучше, если вы меня выслушаете. Сядьте. Вот так. Полковник Кокбурн-Монфор...
–Апррделенно, – сказал, открывая глаза, Полковник.
–Вы способны следить за моими словами или мне следует послать за нашатырнымспиртом?
–Разумеется, способен. Былбо за чем следить!
–Очень хорошо. Я хочу сказать вам троим следующее. Вы все входите в кружоклюдей, движимых расовой ненавистью, говоря точнее, ненавистью к народу Нгомбваны.Позапрошлой ночью вы пытались убить президента этой страны.
–Что за бредни! – сказал Гомец.
–В посольстве у вас имелся информатор, а именно сам посол, полагавший, что послесмерти Президента ему удастся совершить государственный переворот и захватитьвласть. В награду за это вы, мистер Гомец, и вы, полковник Монфор, могли быснова обосноваться в Нгомбване.
Полковникмахнул рукой, словно давая понять, что все это не стоящие внимания враки. Гомец,не без изысканности уложив левую ногу на правую, взирал на Аллейна поверхсцепленных пальцев. Одеревенелый Чабб сидел, словно проглотив аршин, на краешкестула.
–Брат и сестра Санскриты, – продолжал Аллейн, – также состояли в вашей клике.Мисс Санскрит изготовила в своей мастерской по медальону для каждого из вас.При всем при том, они были двойными агентами. С момента зарождения вашего планаи до момента его осуществления Санскриты без ведома посла сообщали о каждомвашем шаге властям Нгомбваны. Я думаю, что когда ваш план провалился, вы что-тотакое заподозрили. Я думаю также, что после того, как закончилось вашевчерашнее совещание, один из вас проследил Санскрита до самого посольства ивидел издали, как тот передал конверт. Он проходил мимо вашего дома, полковникМонфор.
–Я в последнее время по ночам не гуляю, – не без грусти откликнулся Полковник.
–Возможно, гуляет ваша жена? Это было бы не первым замысловатым поручением изтех, что вы ей давали. Впрочем, речь не о том. Думаю, вы окончательно уяснилисебе, кто такие Санскриты, только сегодня утром, когда узнали, что они закрылимастерскую и намереваются съехать.
–О чем вы говорите? – гневно встрял Чабб. – Они что, сбежали? Где они?
–Однако вернемся к событиям позапрошлой ночи. Казалось, до того, как прозвучалвыстрел, все идет по плану – гости пришли в замешательство, вы, Чабб, напали накопьеносца. Вы ударили его сзади ребром ладони, скорее всего, взобравшись дляэтого на стул. Но в самый ответственный момент вы сами подверглись нападению –на вас, опять-таки сзади, набросился слуга-нгомбванец. Он немного замешкался.Ударить вы все же успели, однако, удар пришелся не по руке копьеносца, вкоторую вы целили, а по ключице. Тем не менее он сохранил способностьуправиться с копьем и он с ним управился – схватил копье обеими руками и,отлично сознавая, что делает, заколол им посла.
Аллейнокинул взглядом сидевших перед ним мужчин. Ни позы, ни выражения их лиц неизменились, однако щеки Чабба заливала тусклая краснота, а лицо Полковника(обычно выглядевшее настолько багровым, насколько это вообще представляется возможным),казалось, еще потемнело. Все трое молчали.
–Судя по тому, что никто из вас мне не возражает, я достаточно близок к истине,– заметил Аллейн.
–Напротив, – парировал Гомец. – Рассказанная вами история, это чистой воды домысели клевета. Она слишком нелепа, чтобы против нее возражать.
–Ваше мнение, Чабб?
