прислуга, повара и официанты… Они ведь тоже могут погибнуть…
— Достаточно, Кара! — Магнус обрывает меня на полуслове.
Я смолкаю, и вокруг воцаряется тишина. Она укутывает нас, заполняя даже самые мелкие щели в зале.
Моя отвага куда-то испарилась. И теперь всё, чего мне хочется, это последовать вслед за ней. Но я упрямо вздёргиваю подбородок, стараясь держаться уверенно. И встречаюсь взглядом с Дином. Он стоит рядом с отцом, плечо к плечу, и смотрит на меня с недоумением, и оно ударяет сильнее, чем ярость Магнуса.
— Я только хотела сказать, что…
— В следующий раз, если ты захочешь что-то сказать, — резко обрывает меня Магнус, — говори наедине. — Впервые в его голосе я слышу угрожающие нотки и мне становится не по себе. — А теперь… — он уже снова обращается к публике, — давайте за работу…
Все расходятся по своим делам, в зале остаюсь я, Илва, Магнус и Дин.
— Кара, подойди… — властно приказывает Магнус. Приходится подчиниться. — Чтобы это был последний раз, когда ты… — он подбирает нужное слово, — ставишь под сомнение мои слова или действия.
— Отец… Я уверен, Кара ничего такого не имела в виду! — заступается за меня Дин.
— Я сам делаю выводы, сын. — Магнус непреклонен. — Я тебя предупредил.
— Мне казалось, мы свободные, а значит имеем право на свободу слова, за которую так ратовал Эйрик Халле! — не выдержав, говорю я.
— Свобода свободой, но дисциплину никто не отменял… Если дать людям безграничную свободу — она породит хаос, Кара.
— Я всего лишь хотела сказать, что методы свободных кажутся мне… жестокими.
— А мне казалось, я ясно дал понять, что решения здесь принимаешь не ты! Разговор окончен. Илва, пойдём, нам нужно многое сделать.
Я наблюдаю за тем, как они уходят и на сердце у меня тревожно.
— Кара, послушай… — это Дин. — Не нужно так остро реагировать. — Он приобнимает меня за плечи. — Пойми, мой отец всю жизнь борется с особенными… А до этого боролся мой дед, а до этого…
— Да, знаю… Вся ваша династия положила свою жизнь на борьбу! — впервые упоминание о семействе Халле вызывает у меня раздражение. — И ты продолжишь дело, когда это потребуется.
— Необязательно. Если оружие сработает как надо — мы победим. Наконец-то победим! — мечтательно произносит Дин.
— Но ведь погибнут люди.
— Люди?.. Они-то нас за людей не считают. Нас вынудили уйти, а остальных угнетают и эксплуатируют. Разве это правильно?
— Нет, Дин… Но ведь там живут и те, кого эксплуатируют. Они ведь совсем ни при чём.
— А ты подумай, что было бы с тобой, если бы мы не вмешались, Кара. Хоть кто-то за тебя заступился тогда?
Я вспоминаю испуганных жителей Ямы, которые шарахались от меня, будто от прокажённой.
— Они запуганные — это да. Но охотились за мной КБН и Полиция Внешности, а не весь Олимп! — парирую я. — Это как если за мою позицию вы станете наказывать всех жителей острова, согласись, это ведь дико?
— Не сравнивай, пожалуйста, это совсем другое.
— Ну, конечно… Другое, только потому что вы так решили. Скажи, Дин, как ты можешь рассуждать так категорично? Ты ведь сам даже никогда не был в городе…
Глаза Дина на мгновенье темнеют — я задела его за живое.
— Я верю своему отцу, Кара. И остальным.
— А своей невесте, выходит, не веришь, да? Что ж, понятно. Извини, я пойду…
Покидаю Красный зал с высоко поднятой головой, иду медленно, мысленно моля Дина, чтобы он бросился вслед, остановил, признал, что и в моих словах есть доля истины.
Но истина в том, что я осталась совершенно одна со своей правдой.
Вокруг ни души.
В заточении. Бочка дёгтя
К сожалению, сегодня нам не приходится идти долго. Спустя всего несколько извилистых кривых коридоров мой надзиратель уже открывает передо мной дверь и вталкивает вовнутрь.
Я даже не успеваю испугаться как следует, когда натыкаюсь взглядом на две чёрточки глаз Фугу. Именно так в Питомнике я рисовала глаза человека, пока не научилась изображать их более круглыми.
— Ну и где ты ходишь, паршивец? — голос её звенит… нет, не колокольчиками. Скорее — разбитым окном. — Пора давно начинать…
— Сию минуту…
Плюкаш толкает меня вперёд, туда, где сиротой застыла пузатая бочка. А с потолка мелодично падает вода, разбиваясь о каменный пол.
— Итак, вот мы снова и встретились… — Фугу смотрит с презрением. — Что ты мне скажешь сегодня?
Меня начинает трясти. Взгляд так и притягивает эта странная бочка. Что в ней? Кислота? Змеи?
— Мне нечего сказать… — произношу очень тихо, но слова мои, отталкиваясь от стен, разрывают тишину вокруг.
— Плюкаш! Приступай!
Вопреки своему решению принять пытку с достоинством, я начинаю визжать и вырываться из цепких лап своего конвоира, но что может ослабевшая девчонка против громилы? Точно я тряпичная кукла, болтаюсь в его руках.
Бочка становится всё ближе, а потом Плюкаш хватает меня за голову и опускает прямо в неё лицом и начинается ад.
34 глава. Наказание
Как бы там ни было, но сегодняшняя ночь превращается в настоящее мучение. То мне снится Олимп, охваченный огнём, то Магнус, указывающий на дверь.
Все страхи смешались в один нескончаемый поток и душат, душат, душат…
Я просыпаюсь вся в поту и снова долго не могу уснуть, а стоит задремать, всё повторяется вновь.
Город, объятый пламенем. Магнус, выгоняющий меня с острова. И Дин, который почему-то смотрит куда угодно, но только не на меня.
Промаявшись почти всю ночь, встаю в прескверном настроении, но зато с первыми лучами солнца. Сегодня мне выпало дежурить на Кухне, так что решаю позавтракать сразу там — видеть островитян не хочется совсем.
Стоит появится в Королевстве Ви-Ви, как она тут же начинает кудахтать:
— Птенчик, ты э… чего это так рано поднялась?..
— Не спится… Зато сразу примусь за работу! Я сегодня дежурю у тебя…
— Ох, милая моя… — Ви-Ви отчаянно краснеет. Никогда не видела её такой красной, даже у горячей плиты. — Мне очень жаль, но…
Сердце тревожно забилось, а потом как будто замерло. Земля ушла из-под ног. Неужели сон оказался в руку и меня выгоняют с острова?
— Что?.. — шепчу едва слышно.
— Вчера меня вызывал к себе Магнус… Сказал отменить все твои дежурства на неопределённый срок. Тебе запретили дежурить до его специального распоряжения…
Ви-Ви на меня не смотрит, только комкает полотенце и тихонько вздыхает.
— Меня что, перевели на Ферму или в Теплицу в наказание? — рассуждаю я вслух.
— Боюсь, что тебе нигде нельзя пока дежурить.
— Но ведь каждый на острове должен
