с осенней умирающей бабочкой, готовой сложить навеки крылья. Черный дорогой парик обвивала голубая траурная лента.
Тонкие смуглые руки протянулись навстречу жрецу с узкими открытыми ладонями.
– Живи вечно, мудрейший.
– Пусть красота не покидает тебя, – ответил Аменнеф.
– Она мне не нужна, – вздохнула глубоко Бакетамун. – Пригубишь вина, мудрейший?
– Воды, – согласился Аменнеф.
Бакетамун плавным жестом пригласила его в беседку, где на серебряном подносе аппетитной пирамидкой возвышались фрукты. Мельком он заметил рядом с беседкой каменную стелу Йоту и неодобрительно покачал головой.
– Я прикажу сегодня же убрать ее и воздвигнуть стелу Амуну, – смутившись, пообещала Бакетамун.
Аменнеф попробовал терпкого выдержанного вина, разбавленного холодной водой. К фруктам не притронулся. Спросил:
– Зачем Дочь Солнца позвала жреца? Я готов выслушать.
– Историю мою ты знаешь. С тех пор, как мой муж и мой сын ушли на Запад, я не снимаю траур. Глаза мои привыкли к слезам, а душа к боли. Я много раз собиралась покинуть этот шумный город и уйти в храм Изиды, что стоит на краю пустыни и Оазисов Жизни. Мечтала в полном забвении, в молитвах встретить старость и неизбежную кончину. Меня что-то сдерживало. Сама не знаю – что. Теперь же, после смерти Тутанхамуна преграда рухнула, словно стена, подмытая водой. Я хочу стать жрицей Изиды. Благослови меня. Я молила Амуна, пыталась заставить свое Эб, что живет под сердцем, говорить с Богом. Но он молчит.
– Я понял тебя. – Аменнеф осторожно поставил золотой кубок на стол и сложил руки лодочкой, как бы готовясь к молитве. – Мое Ба летало к солнцу и беседовало с Амуном о тебе.
– Поведай, – печально улыбнулась Бакетамун.
– Тебе уготовлена иная судьба.
–Что? – она растеряно поглядела на сложенные руки Аменнефа.
– Хватит носить траур. Готовься стать снова красивой женщиной, любящей женой, заботливой матерью.
– О чем ты говоришь, мудрейший. – Ее красивые большие глаза наполнились ужасом. – Я поклялась носить траур до конца дней…
– Освобождаю тебя от клятвы, – быстро прервал ее Аменнеф. – Сколько времени прошло со дня гибели родных тебе людей? Сколько раз Хапи разливался и вновь успокаивался?
– Мне кажется, это было вчера, – еле слышно проговорила она, опустив взор.
– «Вчера» для тебя закончилось, – громко объявил Аменнеф. – Готовь наряды к празднику.
– Нет! Нет! – испуганно закричала Бакетамун. – Ведь смерть моего мужа и сына за грехи брата, Сына Солнца…
–Что ты еще напридумывала, – рассердился Аменнеф. – Не смей перечить Богам. Эхнейот ответил сам за свои грехи. Ты рождена Дочерью Солнца. Ты – достояние Та-Кемет, часть его золотых кладовых. Как смеешь ты обращаться так со своей жизнью. Помимо тебя, она принадлежит стране. Разве не учили этому?
Бакетамун совсем растерялась и походила на маленькую испуганную девочку: глаза широко открыты, нижняя пунцовая губа чуть дрожала.
– Объясни, – выдавила она из себя.
– У тебя будет супруг, которого надо любить; дом, полный радости; дети, требующие заботы и ласки; и дела, много дел.
– Кто же он? – Бакетамун совсем потеряла голос и теперь шептала.
– А кого бы ты хотела видеть подле себя?
Она пожала плечами:
– Не знаю. Не задумывалась.
– Мне пора.
Аменнеф поклонился и быстро ушел, оставив Бакетамун один на один с ошарашившей ее новостью.
Глава восемнадцатая
Проводник указал вниз:
– Белая река.
У подножий горных уступов клокотала мелкая речушка. Перекатываясь через гладкие валуны, вода пенилась, отчего казалось, будто в реку вылили молоко. К берегам спускался непроходимый лес, переходя в такие же густые спутанные кустарники. А выше по склонам тянулись к небу стройные высокие кедры. Пройдя ниже по течению, путники увидели, как множество ручьев спешат влиться в единый поток. Река становилась полноводной и спокойной. Теперь до Тира они доберутся за несколько дней, а оттуда морем прямо домой.
Хуто щедро расплатился с проводником. Амени с Паитси спустились вниз разведать местность. Обнаружили небольшое селение. Жители оказались лесорубами и пастухами. В окрестных горах добывали стволы кедра, сплачивали в плоты и пускали вниз по реке. Как раз сплавщики заканчивали работу. Вблизи поселения на воде чернели длинные связки неотесанных бревен. За небольшую плату путников поместили на один из плотов. Соорудили шалаш из хвойных веток и лежанки из камыша.
Река понесла плоты вниз. После прошедшей грозы Белая река набухла, и сплавщикам не нужно было огибать опасные участки, поэтому двигались быстро, проносясь мимо скалистых берегов и лесных склонов.
По истечению нескольких дней плаванья, утренний ветерок принес соленый запах моря. Река вырвалась на равнину и широко раскинула свои воды. Течение почти замерло. Высокие зеленые горы обрывались у ровной глади Великой Зелени. Желтоватая река пропадала в необъятном изумрудном зеркале. Скалистый остров вырос из моря. Казалось, остров не стоит на месте, а плывет, рассекая волны. Наверху, на скалах зеленели рощи. Крепостные стены защищали тихую бухту, полную кораблей. Вечно живой город Тир встречал радушно каждого путника и морехода.
– Как красиво! – вырвалось у Сети.
– Да! – Жрец Панехеси положил руку мальчику на плечо. – На местном наречии его имя звучит как Цор – скала.
– Как зовут бога, что покровительствует этому городу? Надо принести ему жертвоприношения, – решила Меритре.
– По преданию, Астар нашла на этом месте упавшую с небо звезду, – поведал им Панехеси, – и родила Бога Мелькарта. Он и покровительствует Тиру.
– Я слышал, будто Мелькарт научил ханаан мореходству, показал, как строить крепкие корабли.
– Легенд много, – подтвердил Расесси. – Утверждают, что раньше эта скала, словно кусок дерева плавала по морю. Иногда приставала к берегам. Наивные люди забирались на оскалу, хотели строить дома, но остров вновь отправлялся в плаванье. Бог Мелькарт призвал ханаан найти место своего рождения. Смелые мореходы избороздили все море и, наконец, нашли возле побережья этот плавающий остров. Бог окропил скалы острова кровью орла, и громада остановилась, вросла в дно и больше не двигалась.
– Ненавижу этот город! – прорычал Хармхаб.
– Почему? – все удивленно обернулись к полководцу.
– Потому что на окраине города возведен огненный алтарь богу Баал-Хамону. Этому Богу приносят в жертву грудных младенцев.
– Не может быть! – ужаснулась Меритре.
Вся радость и восхищение чудесным островом моментально улетучились.
– Пока младенец сгорает заживо, его мать обязана стоять рядом и петь хвалы Баал-Хамону.
***
Стражники в длинной добротной одежде, подпоясанной широким кушаком, внимательно осмотрели путников. За его спиной стояли еще двое, одетые проще, но с хорошим оружием: длинные копья, на поясах кинжалы.
– Мы пригнали плоты. Хотим обменять дерево на зерно и пурпурную ткань, – сказал Хуто.
– А их зачем с собой притащили? – стражник указал на Сети и детей Расесси. – Если хотите продать, то только через храм Бога Мелькарта.
– Мы не будем продавать детей. Мы просто хотели им показать самый чудесный город в мире, – попытался оправдаться Хуто. Но стражник ему не верил. Прикинул, на сколько мешков зерна или кувшинов масла можно обменять детей. Ничего, упитанные. Дорого стоят. Подумал, не содрать ли с путников пошлину. Да ну их! Вон, показалась голова длинного каравана. Вот, с караванщиков он сейчас снимет пенку во имя Мелькарта, Астар и грозного
