Но дела заставляют нас нарушить приличия, – за всех извинился Хеви.
–Что вас привело?
– Мы не хотим власти инородца над собой, – сказал Зутмос. – Та-Кемет должен править выходец из священной земли.
– Я вижу, вы теперь в одном строю, – усмехнулся Аменнеф. – Уже не кидаетесь в драку, не хвастаетесь божественной кровью. Надоело? Ну, кто, по-вашему, должен править страной? Говорите! Вы теперь едины – выбирайте! – Все замолчали, и только огненные взгляды мелькали в полумраке. – Вот видите, вы опять готовы хвататься за ножи. Если друг друга покалечите – не страшно, но вы же в своих спорах страну зальете кровью. Амун этого не допустит. Потому мудрый Бог не позволит вам даже прикоснуться к коронам Обеих Земель. Вам всем!
– Но, мудрейший, – укорил его Мах. – Мы не последние лица государства. Мы должны знать, кто нами будет править. А этот Заннанза… Ни кто о нем не слышал.
– Я повторю: Амун мудрее нас. Кто в этом смеет сомневаться, пусть войдет в Ипетасу и поспорит с Всевидящим. Бог вынес решение. Бог мудр. Вам – его жалким рабам – остается только ждать и молиться. Уходите. Вы видите, верховный жрец утомлен, а ему завтра править страной.
Растерянные вельможи нехотя покинули дом Эйи.
– Ты не пересолил мясо? – спросил Эйя. – Как бы тебе самому не пришлось все съесть.
– Не бойся, не подавлюсь, – уверенно ответил жрец Амуна
– Может быть, ты действительно чрезмерно мудр, или общаешься лицом к лицу с Амуном, коль так смело поступаешь с судьбой Кемет. Признаюсь тебе, я бы тоже не хотел гиксоса на престол.
– Гиксос не доедет до Кемет, – тихо, почти шепотом произнес Аменнеф.
– Кто посмеет встать на его пути?– удивился Эйя. – Заннанза едет по приглашению правительнице во главе большого отряда. С ним следует Ханис – посланник во все чужеземные страны, первый чати Тутанхамуна.
– Хармхаб посмеет. – Глаза Аменнефа холодно сверкнули.
– Хармхаб? – испугано воскликнул Эйя. – Он знает? Что ты наделал! В гневе Хармхаб опасен. Он же перережет все посольство, как в свое время чуть не вырезал весь Хутуарет.
– Лучше пусть непобедимый там прольет кровь, чем здесь начнет рубить головы претендентам на корону.
– Ты безумец! – возмущенно вскочил Эйя. – Ты толкаешь Кемет на войну с Хатти!
– Нет. Я такой же безумец, как и ты, – каменным голосом ответил Аменнеф.
– Но что из всего этого получится? – не понимал Эйя. – Объясни. В стране и без того разброд, а если мы еще ввяжемся в войну с Хатти…
– Только угроза извне может вновь сплотить страну. Вспомни времена Гиксосов. Казалось, великой Та-Кемет больше не существует. Весь север вплоть до Хекупта попал под власть инородцев. Юг до самого Свена разграблен нехсиу. Но народ поднялся с колен и прогнал гиксосов. После наступили спокойные времена. Вспомни героические походы в Нахарину, победоносное сражение под Мегиддо, великие путешествия в страну Пунт. Все происходило после.
– Но хетты – не гиксосы. Ты забыл поход лабарны Мурсили. Он дошел до самого Вавилона. Неприступный город легко покорился ему.
– Мы не Вавилон, а Суппилулиума не Мурсили – времена другие.
– Север открыт для него. Все наши союзники пали: Нахарина, Кекемиш, Кадеш, Библ. Он подойдет к Джару, не встретив сопротивления. От Джару прямая дорога к городам Кемет.
–Не подойдет, – уверенным тоном успокоил его Аменнеф. – Об этом позаботится Великая Каста.
– Ох, жрецы Амуна! Ох, Великая Каста! Как бы я желал, чтобы вы не ошиблись.
Аменнеф не слышал последние слова. Он незаметно покинул дом Эйи и направился в Ипетасу. Он всегда ходил пешком. Несмотря на столь высокий сан, никогда не пользовался носилками. Телохранителей с собой не таскал. Только два жреца, один со шкатулкой благовоний, другой с папирусом и принадлежностями для письма всегда следовали за ним. Прохожие в почтении кланялись, прося благословения. Он скупо отвечал кивком головы, но никогда не отказывал в просьбе. Нельзя. Если даже Боги снизоходят до молитв черни, ему, служителю богов, тем более надо выслушивать каждого.
Аменнеф прибавил шаг, проходя по кварталу с богатыми домами. Его часто здесь останавливали и просили погостить. В тенистом саду у пруда накрывали стол, выставляли множество угощений. Старший жрец не имел права отказать. Тут он действовал из корыстных соображений. Не для себя, для храма. Приходилось принимать приглашение.
Хозяин, обычно какой-нибудь старший писец из архива или сборщик податей, просил благословения, показывал своих домочадцев: располневшую женушку, холеных деток, после, чуть ли не шепотом начинал клянчить, излагать какую-нибудь просьбу. Аменнефу это совсем не нравилось. Он терпеливо выслушивал, обещал подумать над просьбой, уходил и за порогом тут же забывал о прошении. Честный человек должен пробивать дорогу трудом и знаниями, – таков был его моральный принцип. Но не забывал напомнить хозяину, что Боги нуждаются в жертвоприношениях, и он надеется увидеть все холеное семейство на службе в Ипетасу, с дарами, соответственно.
Сегодня тихо. Все спрятались в домах от полуденной жары. Удастся миновать сей квартал без остановок. Вот и отлично! Аменнеф помрачнел, заметив краем глаза, как из калитки в высокой кирпичной ограде выбежала служанка в белом дорогом шенти и кинулась к нему.
– О, мудрейший, – воскликнула она, – пусть Амун дарует тебе вечную жизнь.
Стараясь скрыть раздражение, Аменнеф обернулся к ней. Девушка стояла на коленях, не заботясь о том, что запачкает подол чудесной одежды. Аменнеф видел только макушку ее дорогого черного парика.
– Здоровья и красоты, – ответил мягко он. – Говори.
– Моя госпожа очень просит посетить ее, – не поднимая лица, сказала девушка. – Не откажи в любезности, мудрейший. Стол накрыт в саду у пруда. Охлажденное вино и спелые фрукты, – скороговоркой протараторила она.
– Кто твоя госпожа? – вздохнул Аменнеф, понимая, что девушка не отстанет. – Почему сама не вышла позвать?
– Стол накрыт, – повторила девушка. – Прикажи, и повара зажарят гуся. Или запекут рыбу на углях.
– Не время придаваться обжорству. В стране траур.
– Моя госпожа не снимает траур много лет, – печально ответила служанка. – Ее имя: Дочь Солнца Бакетамун.
Ах, вот оно что! Как он сразу не узнал этот деревянный высокий дом с колоннами за кирпичной оградой. Здесь обитает в добровольном заточении младшая дочь правителя Небмаатра Аменхотеп Хека Уасета, и сестра правителя Неферхеперура Уаэнра Аменхотепа – Эхнейота. Сама она по всем приличиям не должна зазывать жреца, как это обычно делают другие хозяйки, из более низкого сословия. Отправила служанку.
– Поднимись. Проводи меня к Дочери Солнца.
За воротами открылся тенистый печальный сад. Аккуратная узенькая дорожка шла вглубь к дому. По краям цвели трогательно-нежные голубенькие цветочки. Над дорожкой нависали сикоморы. Песок, казалось, тоже печально шуршал под ногами. Здесь все вокруг погружено в траур: дом, сад, тихий пруд. На каждом дереве, на каждой клумбе отпечаток печали. Аменнефа самого одолела печаль, глядя на обстановку.
Хозяйка встретила жреца в деревянной беседочке возле пруда. Синяя траурная одежда без украшений и дорогого наплечья давала ей сходство
