Кровь схлынула у Джека с лица.
— Убежать?
— Если потребуется. Мы любим друг друга и хотимпожениться…
— Мы хотим пожениться когда-нибудь, сэр, —поспешил перебить ее Рэнди. — Я готов ждать, сколько вы пожелаете.
— Тогда тебе придется ждать вечно. — Джекпропустил мимо ушей громкий вскрик Луизы и приглушенный — Тринити. —Неужели ты не заметил, парень? Твоя семья сделала все, что в ее силах, чтобыразрушить жизнь, моей жены.
— Я не мой отец и не мой брат. И прошу прощения, сэр,но вы не Эйб Стэндиш. Я ничего не имею против вас и миссис Райерсон. Я простохочу проводить время с Луизой. Я буду подчиняться вашим правилам, сэр. Тольконазовите мне их.
— Я видел сегодня твоего отца, — сказал емуДжек. — Он просил меня держать Луизу подальше от тебя. И это единственное,в чем мы с ним полностью сошлись во мнениях.
— Он против помолвки, — признался Рэнди.
— Какая там помолвка! Имеет место неразумнаявлюбленность, которой теперь будет положен конец.
Рэнди побагровел:
— Послушайте, прошу вас…
— Тебе нечего сказать, — отрезал Джек. — Язаконный опекун Луизы. Если я только заподозрю, что ты продолжаешь встречатьсяс ней, я соберу ее вещи и отошлю Луизу в Бостон первым подходящим пароходом.
Тринити стиснула зубы, почти надеясь, что Рэнди произнесетсейчас нечто романтическое вроде: «Я тоже буду на этом пароходе». Он такойкрасивый мальчик, от его улыбки растает любая девушка. Но он явно не готов ктакого рода противостоянию, не говоря уже о любви и браке.
«Если бы Джек мог понять, — устало думала она. —Если бы он позволил им встречаться здесь, у нас, под его бдительным надзором.Луиза почти наверняка очень скоро разочаровалась бы в своем возлюбленном».
— Джек, — негромко окликнула она мужа. —Можно мне перемолвиться с тобой словечком наедине?
— Безусловно. — Джек подступил ближе кРэнди. — Моя жена хочет поговорить со мной. Так как наш с тобой разговорокончен, не убраться ли тебе подобру-поздорову?
Юноша повернулся к Луизе и проговорил с виноватым видом:
— Я не хочу причинять неприятности, милая, и думаю, мнелучше уехать.
Луиза натянуто кивнула, потом, бросивпрезрительно-высокомерный взгляд на Джека, подскочила к Рэнди и поцеловала егов щеку. Совершив эту акцию протеста, она бегом кинулась в дом.
— Луиза! — взревел Джек, но Тринити успеласхватить его за руку, прежде чем он пустился следом за кузиной.
— Погоди, Джек, — сказала Тринити. — Он ужеуезжает. Смотри.
Они оба наблюдали, как Рэнди вскакивает в седло и галопомуносится прочь. Потом Тринити обвила руками талию Джека, удерживая его возлесебя.
— Это ненадолго. Мне это ясно, было бы ясно и тебе, еслибы ты так не разозлился. Ты просто великий мститель, — добавила она,чмокнув его в подбородок.
— Он не слишком упорствовал, — задумчивопроговорил Джек. — Вероятно, ты права.
— Постарайся не думать о Луизе, — посоветовалаТринити. — Я улучу подходящее время после обеда и поговорю с ней. А тызаймись чтением дедушкиного дневника.
— Спасибо тебе.
Он, казалось, хотел сказать что-то еще, потом простопоцеловал ее в щеку и молча пошел к дому.
Побродив немного по двору перед домом, Тринити поднялась накрыльцо, где, устроившись в белом кресле-качалке, блаженно отдыхал от дневныхтрудов Клэнси. Он ласково поздоровался с Тринити, потом вернулся к наблюдениюза маленьким мальчиком, который сидел в конце дороги, ведущей на ранчо.
— Он опять за свое? — вздохнула Тринити,усаживаясь на верхнюю ступеньку. — У меня просто сердце разрывается, каквзгляну на него.
— У меня тоже.
— Джек хотел усыновить его, но как только онзаговаривает с Ники об этом, тот, вежливо отвечает, что у него уже есть отец.
— Человек, будь то взрослый или ребенок, неохотноотказывается от навязчивых мыслей, даже если они безумны.
— Но мальчик теряет драгоценные дни своего детства,ожидая того, чего быть не может. Я понимаю, как трудно признать, что твой отецмертв, но боль слабеет и в конце концов становится переносимой.
— Даже забавно слушать, как трезво ты рассуждаешь,когда речь идет о Ники.
— Прости, я не совсем поняла.
— И ты, и мальчик понапрасну теряете время, ожидаятого, кого нет на свете.
— Кого это я ожидаю, по-твоему? А, это Джек рассказалтебе, что я ожидаю шалого бродягу, который увезет меня отсюда? Он твердо в этомубежден, хотя я не говорила ему ничего подобного.
— На тебя это не похоже, — признал Клэнси. —Ты куда больше похожа на этого мальчика, ожидая своего отца, хотя он мертв и похоронен.
— Моего отца? — Тринити покачала головой. — Япрекрасно знаю, что он никогда не вернется, Клэнси. Что за глупости тыговоришь?
— Да неужели? — Управляющий посмотрел Тринити вглаза. — Тогда почему тебе так хочется поехать в те места, где он бывалпри жизни? — Прежде чем она успела ответить, Клэнси сделал это занее. — Ты воображаешь, что найдешь там его частицу и почувствуешь себятак, словно ты снова с ним.
— Снова? — Тринити округлила глаза. — Да онникогда и никуда не брал меня с собой.., ох, погоди, так вот что ты хочешьсказать? Ты хочешь сказать, — повторила она, но уже утвердительно, —будто я хочу поехать в эти места и притвориться, что отец брал меня туда ссобой, — проговорила она раздумчиво. — И тогда почувствую себя так,словно я часть его жизни?
— Его жизни, — кивнул Клэнси, — не твоейсобственной. Его воспоминаний, а не твоих.
Тринити собиралась протестовать, но вместо этого понимающеулыбнулась.
— Тебе приятно будет услышать, что у меня естьсобственное воспоминание о сегодняшнем дне. У меня и у Джека. Он взял меня ссобой на поиски клада.
— Вот оно как? — Клэнси выпятил губы. —Занятно, но откуда же у него время на поиски клада и на осмотр виноградников?Он такой деловой. Сделал это ради удовольствия?
— Да. Хотя я подозреваю, что он оценивал виноградникисеньора Кастильо с точки зрения будущих инвестиций. А часть клада — дедушкинпервый дневник, который зачем-то нужен Джеку. Так что все это было не радименя.
