Еще один пункт. Вуд не мог планировать свое преступление в расчете на дождливую погоду, которая вынудит его закрыть окна и двери трамвая. Скорее, он надеялся на солнечную погоду, когда мог бы избавиться от перчатки, выбросив ее в открытое окно или дверь — полиция бы решила, что перчатку мог выбросить любой из пассажиров. К тому же в хорошую погоду пассажиров больше, они бы часто входили и выходили из трамвая, поэтому полиции пришлось бы допустить возможность, что убийца скрылся. Учитывая все эти преимущества, стал бы Вуд выбирать дождливый день для убийства Лонгстрита? Некоторое время это меня озадачивало, но, подумав, я понял, что именно тот вечер, дождливый или нет, предоставлял убийце почти уникальную возможность — а именно то, что Лонгстрита сопровождала большая группа друзей, все из которых должны были попасть под подозрение. Вероятно, это обстоятельство помешало ему предвидеть сложности, обусловленные скверной погодой.
В качестве кондуктора Вуд, разумеется, обладал двумя преимуществами, которые отсутствовали бы у обычного убийцы. Во-первых, как всем известно, куртка кондуктора содержит карманы с кожаной подкладкой, в которых хранится мелочь, и в один из которых можно было безопасно поместить оружие вплоть до времени его использования. Очевидно, Вуд неделями таскал в кармане пробку с отравленными иголками. Во-вторых, будучи кондуктором, он мог быть уверен в возможности подбросить орудие в карман жертвы, так как каждый входящий в трамвай того типа, который ходит по Сорок второй улице, проходит мимо кондуктора. Толпа на задней площадке в час пик делала это обстоятельство еще более благоприятным. Еще два дополнительных психологических подтверждения виновности Вуда…
— Просто сверхъестественно, мистер Лейн! — воскликнул Бруно. — Признание Стоупса полностью совпадает с вашими выводами, а я знаю, что вы не разговаривали с ним. В частности, Стоупс говорит, что сам смастерил пробку с иглами и обзавелся ядом тем способом, который доктор Шиллинг предположил в рапорте о вскрытии — купил инсектицид, имеющийся в открытой продаже, и выпаривал его, пока не превратил в клейкую массу с высоким процентом чистого никотина, в которую он окунул иголки. Стоупс подбросил свое оружие в карман Лонгстрита, когда тот задержался на задней площадке, чтобы оплатить проезд своей компании и получить сдачу. Он действительно собирался убить Лонгстрита в погожий вечер, но, увидев его со спутниками, не смог противостоять искушению вовлечь в дело в качестве подозреваемых друзей и врагов Лонгстрита, несмотря на дождь.
— Триумф духа над материей, как говорят профессора, — вставил Тамм.
Лейн улыбнулся:
— Изысканный комплимент со стороны столь материалистической личности, инспектор… Но продолжим. Итак, к концу вашей истории я был убежден в участии Вуда в преступлении, но был ли он убийцей, сообщником или всего лишь орудием какого-то неизвестного лица, я не знал до прибытия анонимного письма.
К сожалению, никому из нас не было известно, что автор этого письма Вуд, а когда, благодаря сравнению почерков, это стало очевидным, было слишком поздно предотвратить вторую трагедию. Вначале письмо выглядело сообщением невиновного свидетеля, который случайно завладел важной и опасной информацией, намереваясь с риском для жизни передать ее полиции. Но когда выяснилось, что письмо написал Вуд, который, как я знал, отнюдь не был случайным свидетелем, письмо могло являться лишь одной из двух альтернатив. Первая — что, будучи убийцей, он направлял полицию по ложному следу, указывающему на невиновного, и вторая — что, будучи сообщником, Вуд пытался выдать настоящего убийцу или же, по приказу убийцы, намеревался оклеветать невиновного человека.
Но потом произошло неожиданное. Убит был сам Вуд. — Лейн соединил кончики пальцев и снова закрыл глаза. — В свете этого мне пришлось заново проанализировать две интерпретации письма. Самой насущной проблемой была следующая: если Вуд — убийца Лонгстрита (а не сообщник), кто и почему убил его на «Мохоке»? Проблема привела к интересным размышлениям. Я сразу же увидел, что существуют три возможности. Первая — что у Вуда был сообщник, который убил его, опасаясь, что Вуд свалит на него убийство Лонгстрита или обвинит, что он подстрекал его к преступлению. Вторая — что Вуд действовал в одиночку, не имея сообщника, намеревался оклеветать невинного человека, и был им убит. И третья — что Вуд был убит неизвестным лицом по причинам, не связанным с убийством Лонгстрита.
Я тщательно проанализировал каждую возможность. Первая выглядела неправдоподобной. Если бы сообщник опасался, что Вуд свалит на него убийство или разоблачит как подстрекателя, ему было бы выгоднее, чтобы Вуд оставался живым, так как при этом варианте убийцей являлся Вуд. В случае клеветы сообщник мог бы заявить о виновности Вуда, в то время как, убив его, он сам становился убийцей, помимо соучастия в первом преступлении, и терял все шансы на оправдание.
Вторая возможность столь же неправдоподобна. Невиновный едва ли мог знать заранее о намерении Вуда оклеветать его, а если бы даже знал об этом, то, безусловно, не совершил бы убийство, защищая себя от ложного обвинения в убийстве.
Третья возможность — что Вуда убил неизвестный по неизвестным причинам — казалась слишком отдаленной, поскольку предполагала невероятное совпадение: сочетание не связанных друг с другом мотивов.
И тут произошла странная вещь, джентльмены. — Лейн посмотрел на огонь и опять закрыл глаза. — Логический анализ приводил меня к выводу, что интерпретация неверна, что Вуд не убивал Лонгстрита. Все три возможности, рассмотренные мною, казались неудовлетворительными.
Тогда я исследовал вторую возможную интерпретацию — что Вуд был сообщником убийцы и своим письмом собирался выдать подлинного убийцу. Эта теория делала последующее убийство Вуда вполне объяснимым. Настоящий убийца узнал о намерениях Вуда и убил его с целью помешать ему говорить.
Но я еще не выбрался из зарослей. Фактически, я все сильнее увязал в трясине умозаключений. Если эта гипотеза верна, возникал вопрос: почему Вуд, соучастник в убийстве Лонгстрита, обратился в полицию? Он не мог рассчитывать, разоблачив убийцу, скрыть собственную роль в преступлении — либо ему пришлось бы рассказать о ней самому, отвечая на вопросы полиции, либо об этом поведал бы убийца. Тогда почему же, несмотря на риск, Вуд решил открыть личность убийцы? Единственный ответ — правдоподобный, но не слишком убедительный — заключался в том, что, сожалея о своем соучастии или опасаясь его последствий, он решил таким образом искупить свою вину или защитить себя.
При таком варианте не возникало дальнейших вопросов и альтернатив. Учитывая письмо Вуда полиции и его связь с убийством Лонгстрита, напрашивался ответ, что настоящий убийца расправился с ним, чтобы помешать Вуду выдать себя.
Лейн вздохнул и вытянул ноги поближе к огню.
— В любом случае мой дальнейший образ действий был ясен и даже неизбежен. Я должен был изучить жизнь и прошлое Вуда с целью найти указатель к личности того, чьим сообщником он являлся и кто, следовательно, был настоящим убийцей.
Это расследование обеспечило мне поворотный пункт в моей проблеме. Будучи сначала бесплодным, оно почти случайно открыло передо мной новое поле деятельности, удивив меня… Но позвольте изложить все по порядку.
